Решения и определения судов

Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Пермского областного суда за первое полугодие 2002 года (подготовлен Пермским областным судом)

ПЕРМСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД

ОБЗОР

КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

ПЕРМСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА ЗА ПЕРВОЕ ПОЛУГОДИЕ 2002 ГОДА

ОТМЕНА ПРИГОВОРОВ

Отмена приговоров, в основном, была обусловлена нарушением судами требований уголовно-процессуального закона, в частности, ст. 20, 68 УПК РСФСР о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела, положений ст. 314, 315 УПК РСФСР, регламентирующих порядок составления приговоров, и других.

Так, признав А. виновным в хищении чужого имущества, суд без должной проверки отверг его показания о праве собственности на это имущество. А. последовательно утверждал, что это имущество осталось ему после смерти супруги, однако родственники последней забрали вещи себе без его согласия.

Суд же в достаточной степени вопрос о принадлежности
имущества не выяснил, что явилось основанием для отмены приговора (дело N 22-2518).

Признав О. виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 115 УК РФ, суд также не выполнил требования ст. 20 УПК РСФСР.

В обоснование вывода о виновности О., изначально отрицавшего факт причинения потерпевшему легкого вреда здоровью - ушибленной раны в области лба и сотрясения головного мозга, суд сослался на показания последнего, оставив без внимания то обстоятельство, что они крайне противоречивы. Причина этих противоречий выяснена не была, оценки им также дано не было.

Из первоначального объяснения потерпевшего об обстоятельствах ссоры с О. не усматривается, что последний применил к нему насилие, в дальнейшем он стал утверждать, что О. ударил его кулаком по лицу, а еще позднее заявил, что О. ударил его резиновой дубинкой по голове.

Кроме того, ссылаясь на показания свидетеля Т. - супруги потерпевшего, по существу подтвердившей показания своего супруга, пояснившей, что в день ссоры ее мужа и потерпевшего, происшедшей возле их садового домика, она находилась в доме, суд оставил без оценки первоначальное объяснение потерпевшего о том, что в день конфликта с О. в садовом домике он находился один, а его супруга была в их городской квартире.

Оставил суд без должного внимания и показания свидетеля Х. - сотрудника милиции, участвовавшего в задержании потерпевшего, из которых видно, что при этом он ударил потерпевшего резиновой палкой, не исключает, что удар потерпевшему мог прийтись в область лба.

Таким образом, коллегией было признано, что суд подошел к оценке доказательств избирательно, обстоятельства, имеющие существенное значение для принятия правильного решения, исследовал неполно (дело N 22-1202).

Т. была признана виновной в умышленном причинении своему супругу
тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности его смерть.

Однако в описательной части приговора не указаны характер и степень тяжести причиненных потерпевшему телесных повреждений, как и то, что они повлекли смерть последнего, то есть вывод о совершении осужденной преступления, предусмотренного ст. 111 ч. 4 УК РФ, не вытекает из описательной части приговора.

Кроме того, показания осужденной в приговоре изложены лишь в части признания ею факта нанесения ударов потерпевшему, по существу они не соответствуют ее показаниям, зафиксированным в протоколе судебного заседания, в которых она утверждала, что ударила потерпевшего, обороняясь от его нападения. Это утверждение осужденной суд оставил без внимания и оценки, и по существу отвергнув его, не привел в приговоре мотивов такого решения.

В обоснование виновности осужденной по ст. 111 ч. 4 УК РФ суд сослался на данную ею явку с повинной, однако и в ней она заявляла, что защищала себя от действий потерпевшего.

Кроме того, в приговоре имеется ссылка на показания ряда свидетелей, однако изложены они недопустимо кратко, не отражают существенные моменты, по которым они, согласно протоколу судебного заседания, давали пояснения, они перечислены формально, оценки же им, как того требует уголовно-процессуальный закон, не дано.

Ряд свидетелей, показания которых имеют значение для дела, не допрошены.

При таких обстоятельствах выводы суда о квалификации действий осужденной по ст. 111 ч. 4 УК РФ, не подтверждены исследованными в судебном заседании и приведенными в приговоре доказательствами (дело N 22-776).

Нарушение требований ст. 314 УПК РСФСР было допущено и по делу К., признанному виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 111 ч. 4 УК РФ.

Так, в описательной части приговора суд по существу описал лишь то,
что К. причинил потерпевшему ссадины и кровоподтеки, не указав, что, кроме того, ему была причинена и черепно-мозговая травма, отсутствует в описательной части приговора и указание на то, что эта травма повлекла смерть потерпевшего.

При таких обстоятельствах судебной коллегией было признано, что описательная часть приговора, в которой изложены лишь обстоятельства нанесения побоев потерпевшему, противоречит его резолютивной части, согласно которой он признан виновным в причинении потерпевшему тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности его смерть, что является существенным нарушением уголовно - процессуального закона, повлекшим отмену приговора (дело N 22-2549).

Признав Щ. виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 111 ч. 4 УК РФ суд, как на основные доказательства сослался на показания свидетелей Г. и Ж., данных ими в судебном заседании, при этом изложил эти показания в приговоре выборочно, лишь в части подтверждения ими факта применения Щ. насилия к потерпевшему.

Однако согласно протоколу судебного заседания из показаний указанных свидетелей следует, что после конфликта с Щ. потерпевший из дома ушел без признаков наличия у него тяжких телесных повреждений, отсутствовал дома всю ночь, вернулся в тяжелом состоянии, с новыми, даже видимыми телесными повреждениями, рассказал Г., что ночью был избит на остановке тремя парнями. Суд же показаниям указанных свидетелей в этой части оценки не дал, чем нарушил требования ст. 314 УПК РСФСР.

То обстоятельство, что эти свидетели в период предварительного следствия давали по существенным обстоятельствам дела иные показания, по существу изобличая Щ. в причинении потерпевшему тяжкого вреда здоровью, судом в нарушение положений ст. 20 УПК РСФСР оставлено без внимания, эти показания судом не исследованы, мер к устранению имеющихся в них противоречий не
принято.

Кроме того, в нарушение требований ст. 314 УПК РСФСР, суд, сославшись как на доказательство вины Щ. на показания Н. и Б., содержания этих показаний не раскрыл, а, указав, что версия о причинении потерпевшему травмы, повлекшей его смерть, другими лицами проверялась и подтверждения не нашла, никаких мотивов в обоснование такого решения в приговоре не привел, в связи с чем из приговора не ясно, каким образом эта версия проверялась и какими доказательствами она опровергнута (дело N 22-2568).

При рассмотрении дела в отношении В., утверждавшего, что тяжкий вред здоровью А. он причинил по неосторожности, толкнув его, суд в ходе судебного разбирательства, придя к правильному выводу о необходимости проведения по делу дополнительной судебно-медицинской экспертизы для конкретизации причины смерти потерпевшего, ограничился допросом эксперта по вопросам, требующим экспертного разрешения, чем вышел за рамки требований ст. 289 УПК РСФСР, предусматривающей порядок допроса эксперта, в соответствии с которыми эксперт в судебном заседании может лишь разъяснить или дополнить ранее данное им заключение, в данном же случае суд поставил на разрешение эксперта новые вопросы, которые не были предметом экспертного исследования.

Таким образом, при исследовании судом вопроса о причине смерти потерпевшего, имеющего решающее значение по делу, были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, что повлекло отмену приговора (дело N 22-986).

Нередкими продолжают оставаться случаи нарушения права на защиту.

Так, в период предварительного следствия защиту К. осуществлял адвокат М., с которым было заключено персональное соглашение на ее защиту, в судебном же заседании на ее стороне принял участие другой адвокат, при этом в нарушение требований ст. 48 УПК РСФСР, допускающей возможность замены одного адвоката другим лишь с согласия
подсудимого, у К. вопрос о том, согласна ли она на замену адвоката, не выяснялся. Допущенное нарушение уголовно-процессуального закона признано существенным, влекущим отмену приговора (дело N 22-2483).

Р., осужденному по ст. 158 ч. 3 п. “в“ УК РФ, осуществлявшему свою защиту самостоятельно, не было предоставлено слово для защиты в судебных прениях, что является грубым нарушением права на защиту, влекущим безусловную отмену приговора (дело N 22-751).

Приговор в отношении С. был отменен по той причине, что подсудимому не было предоставлено последнее слово, что является существенным нарушением уголовно-процессуального закона (дело N 22-1238).

Нередко суды, принимая решение о переквалификации действий подсудимых со статей публичного обвинения на статьи частного обвинения, не выясняют у потерпевших вопрос о том, желают ли они привлечь виновное лицо к уголовной ответственности, либо оставляют мнение потерпевшего о прекращении дела без внимания, в то время как выяснение этого обстоятельства является существенным моментом по таким делам, поскольку в случае нежелания потерпевшего привлекать виновного к уголовной ответственности обязывает суд прекратить производство по делу.

Подобная ошибка была допущена по делу в отношении К., осужденного по ст. 116, 130 ч. 1 УК РФ (его действия на указанный закон были переквалифицированы со ст. 213 ч. 1 УК РФ), при этом заявление потерпевшей о том, что она прощает подсудимого судом не было учтено, в то время как оно обязывало суд прекратить производство по делу (дело N 22-2535).

До настоящего времени встречаются случаи, когда суды не указывают уголовный закон, по которому признают подсудимых виновными, что также влечет отмену приговоров.

Так, признав К. виновной в совершении хулиганства, суд квалифицировал ее действия по ст. 213 ч. 2
УК РФ, несмотря на то, что приведенная статья содержит и пункты, которые следовало указать в приговоре (дело N 22-1378).

Отменялись приговоры и по причине неверной квалификации действий виновных лиц.

Так, К., М. и Н. было предъявлено обвинение в совершении разбоя, однако суд квалифицировал их действия как вымогательство, при этом не учел, что требование осужденных было направлено на немедленную передачу денег, а не на передачу их в будущем, что характерно для разбоя, а не для вымогательства. Тот же факт, что потерпевшая в результате примененного к ней насилия сама отдала деньги преступникам, в данном случае не дает оснований для квалификации действий последних как вымогательство (дело N 22-273).

С. и Д. было предъявлено обвинение по ст. 112 ч. 2 п. “г“, “д“, 213 ч. 2 п. “а“ УК РФ. Суд, квалифицируя действия виновных лишь по ст. 112 ч. 2 п.п. “г“, “д“ УК РФ, указал, что дополнительной квалификации их действий по ст. 213 ч. 2 п. “а“ УК РФ не требуется, поскольку имеет место идеальная совокупность содеянного.

Однако этот вывод ошибочен.

Как установлено судом, осужденные из хулиганских побуждений подвергли избиению потерпевших А., М. и Х., при этом А. был причинен средней тяжести вред здоровью, а М. и Х. нанесены побои.

Квалифицируя действия осужденных лишь по ст. 112 ч. 2 п.п. “г“, “д“ УК РФ, суд по существу оценил действия осужденных только в отношении потерпевшего А., их же действия в отношении потерпевших М. и Х. были оставлены без юридической оценки, в то время как подлежали квалификации при таких обстоятельствах по ст. 213 УК РФ (дело N 22-341).

Г. обвинялся в том,
что в ходе нанесения побоев своей дочери высказывал в ее адрес угрозу убийством, которую она воспринимала реально.

Оправдывая Г. по ст. 119 УК РФ, суд указал, что у него не было намерения лишить дочь жизни, а нанесение ей побоев не создавало реальной угрозы ее жизни или здоровью.

Однако из показаний потерпевшей видно, что отец, находясь в нетрезвом состоянии, подверг ее избиению, угрожал ей убийством, настроен при этом был агрессивно, вырвавшись, она закрылась в ванной комнате, он же пытался открыть дверь ванной, оторвал дверную ручку, его действия были пресечены сотрудниками милиции.

При таких обстоятельствах вывод суда о том, что у потерпевшей не имелось оснований опасаться осуществления угрозы убийством, противоречит исследованным в судебном заседании доказательствам.

То обстоятельство, что Г. не имел намерения убить свою дочь, значения для квалификации его действий по ст. 119 УК РФ не имеет (дело N 22-1147).

П. было предъявлено обвинение в том, что он мошенническим путем завладел деньгами потерпевшей К. в сумме 283000 руб.

Суд пришел к выводу, что в действиях П. отсутствуют признаки хищения, в связи с чем переквалифицировал их со ст. 159 ч. 3 п. “б“ на ст. 165 ч. 3 п. “б“ УК РФ, при этом не учел, что при совершении преступления, предусмотренного ст. 165 УК РФ, ущерб собственнику причиняется путем непередачи ему имущества, которое он должен был получить, при этом отсутствует элемент изъятия имущества из обладания собственника или иного владельца.

В данном же случае П. путем обмана изъял указанную сумму из обладания потерпевшей, в связи с чем оснований для переквалификации его действий на ст. 165 УК РФ не имелось (дело N
22-1571).

За мягкостью назначенного наказания приговоры по большинству дел отменялись в тех случаях, когда за тяжкие и особо тяжкие преступления судами назначалось наказание с применением ст. 64, 73 УК РФ при отсутствии к тому оснований.

Так, назначив Я. наказание с применением ст. 68 ч. 3 УК РФ, а П. - с применением ст. 73 УК РФ, суд не учел в должной степени, что ими совершены по 6 - 7 эпизодов краж, занимались они преступной деятельностью в течение длительного времени, Я. совершил преступление вскоре после освобождения из мест лишения свободы, П. страдает опийной наркоманией, кражи совершал с целью получения денег на приобретение наркотиков.

При таких обстоятельствах назначенное осужденным наказание судебная коллегия признала несправедливым вследствие мягкости (дело N 22-154).

М. и К. за преступление, предусмотренное ст. 111 ч. 4 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть человека), назначено наказание с применением ст. 64, 73 УК РФ, то есть ниже низшего предела, предусмотренного законом, и условно (дело N 22-749).

Признав Т., К., В. и М. виновными в разбое, совершенном в одном из магазинов группой лиц по предварительному сговору, с использованием макета пистолета и ножа, в результате которого они завладели имуществом на общую сумму 16929 руб., суд назначил им наказание с применением ст. 73 УК РФ, предусматривающей условное осуждение.

В обоих случаях решение суда было обосновано тем, что виновные ранее не судимы, характеризуются положительно.

Отменяя эти приговоры по причине мягкости назначенного осужденным наказания, судебная коллегия указала, что судом при решении вопроса о наказании не были соблюдены требования ст. 60 УК РФ, обязывающей наряду с данными о личности виновного
лица и смягчающими наказание обстоятельствами учитывать и степень общественной опасности совершенных преступлений. Однако те обстоятельства, что осужденными были совершены особо тяжкие преступления, представляющие повышенную общественную опасность, судом надлежащим образом учтены не были.

Нередко суды допускают и иные ошибки при назначении наказания осужденным.

Так, З. за преступление, предусмотренное ст. 116 УК РФ, суд назначил наказание в виде 1 месяца исправительных работ по месту работы с удержанием 10% заработка в доход государства, в то время как в соответствии со ст. 50 УК РФ минимальный размер данного вида наказания составляет два месяца (дело N 22-133).

В соответствии со ст. 69 ч. 5 УК РФ в случаях, если после вынесения приговора будет установлено, что осужденный виновен еще и в другом преступлении, совершенном им до вынесения этого приговора, наказание назначается по правилам, предусмотренным ч. 2 ст. 69 УК РФ, при этом окончательное наказание не может быть меньше как наказания, назначенного за вновь совершенное преступление, так и наказания, назначенного по предыдущему приговору, либо по правилам, предусмотренным ч. 3 ст. 69 УК РФ, при этом окончательное наказание по совокупности приговоров должно быть больше как наказания, назначенного за вновь совершенное преступление, так и наказания, назначенного по предыдущему приговору.

Однако это требование закона нередко нарушается.

Так, К., ранее судимому 6 сентября 2001 г. по ст. 117 ч. 1, 119 УК РФ к 1 году 6 месяцам лишения свободы, осужденному 8 февраля 2002 г. по ст. 157 ч. 1 УК РФ к 6 месяцам исправительных работ по месту работы с удержанием 10% заработка в доход государства, по совокупности приговоров на основании ч. 5 ст. 69 УК РФ суд назначил наказание в виде 1 года 2 месяцев лишения свободы, в то время как в соответствии с требованиями закона должен был назначить наказание более 1 года 6 месяцев лишения свободы (дело N 22-1144).

Нередко причиной отмены приговоров является нарушение требований ст. 70 УК РФ.

Так, П., ранее судимому 5 января 2001 г. по ст. 228 ч. 1 УК РФ к 2 годам лишения свободы условно, с испытательным сроком 2 года и в период испытательного срока совершившему преступление, предусмотренное ст. 112 ч. 2 п. “г“ УК РФ, суд назначил наказание в виде штрафа и принял решение о самостоятельном исполнении наказания по предыдущему приговору, в то время как в соответствии со ст. 74 ч. 5 УК РФ обязан был отменить условное осуждение и назначить наказание по правилам ст. 70 УК РФ. Никаких исключений из этого требования закона не имеется (дело N 22-1300).

Несмотря на прямое указание в ч. 4 ст. 70 УК РФ о том, что окончательное наказание по совокупности приговоров должно быть больше как наказания, назначенного за вновь совершенное преступление, так и неотбытой части наказания по предыдущему приговору, суды не всегда соблюдают это положение закона.

Так, Т., ранее судимому 18 апреля 2001 г. по ст. 213 ч. 2 п. п. “а“, “в“ УК РФ к 1 году 6 месяцам лишения свободы условно, с испытательным сроком 1 год и в период испытательного срока совершившему преступление, предусмотренное ст. 213 ч. 2 п. “в“ УК РФ, суд назначил за это преступление наказание в виде 1 года лишения свободы, а по совокупности приговоров - в виде 1 года 6 месяцев лишения свободы, в то время как следовало назначить более 1 года 6 месяцев лишения свободы (дело N 22-1713).

Имели место отмены приговоров и с прекращением производства по делу.

Так, принимая 16 января 2002 г. решение о постановлении в отношении М. обвинительного приговора по ст. 116 УК РФ, суд не учел то обстоятельство, что на основании постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации “Об объявлении амнистии в отношении несовершеннолетних и женщин“ производство по данному делу подлежало прекращению, в связи с чем приговор в отношении М. был отменен, а производство по делу прекращено (дело N 22-65).

ИЗМЕНЕНИЕ ПРИГОВОРОВ

По-прежнему изменение значительного количества приговоров было обусловлено необоснованным осуждением лиц по ч. 3 п. “в“ ст. 158, 161 УК РФ, то есть за кражу и грабеж, совершенные лицом, ранее два и более раза судимым за хищение либо вымогательство.

В тексте документа, видимо, допущена опечатка: Федеральный закон “О внесении изменений в статью 49 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях“ имеет дату 30 января 1999 г., а не 23 декабря 1999 г.

Это имело место в тех случаях, когда судом необоснованно принимались во внимание погашенные судимости за хищения, учитывались судимости за неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения, а также расценивались как самостоятельные судимости те, по которым наказание назначалось по правилам, предусмотренным ст. 40 ч. 3 УК РСФСР и ст. 69 ч. 5 УК РФ, в связи с чем эти судимости следовало расценивать как одну, либо когда, в соответствии со ст. 10 УК РФ, предыдущие судимости за хищения не могли учитываться при квалификации действий осужденных в силу того, что преступность этого деяния устранена Федеральным законом от 23 декабря 1999 г. “О внесении изменений в ст. 49 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях“, согласно которому за хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты, если стоимость похищенного не превышает одного минимального размера оплаты труда, предусмотрена административная ответственность (с 1 июля 2002 г. стоимость имущества, за хищение которого наступает административная ответственность, увеличена до пяти минимальных размеров оплаты труда).

Осуждая Т. по ст. 158 ч. 3 п. “в“ УК РФ за кражу, совершенную 21 января 2002 г., суд наряду с другой принял во внимание и судимость по приговору от 2 декабря 1993 г., которым он был осужден по ст. 146 ч. 2 п. “б“ УК РСФСР к 4 годам лишения свободы, и освободился 10 сентября 1997 г. по отбытию наказания. При этом не учел, что разбойное нападение было им совершено в несовершеннолетнем возрасте, в связи с чем при решении вопроса о погашении указанной судимости следовало руководствоваться положениями ст. 10, 95 УК РФ, в соответствии с которыми срок погашения этой судимости составляет три года, то есть она была погашена 10 сентября 2000 г. и не могла приниматься во внимание при квалификации действий, совершенных после ее погашения (дело N 22-2108).

Нередко суды допускают ошибки при квалификации действий пособника.

Так, признав А. виновным в краже, совершенной по предварительному сговору с двумя другими лицами, суд не учел, что он был лишь инициатором преступления и его роль в нем сводилась к тому, что он обеспечил отсутствие потерпевшего в квартире, из которой соучастниками было похищено имущество, непосредственного же участия в изъятии имущества он не принимал. Изложенные обстоятельства явились основанием для переквалификации действий А. на ст. 33 ч.ч. 4, 5 и ст. 158 ч. 2 п.п. “а“, “б“, “в“, “г“ УК РФ, предусматривающих ответственность за подстрекательство и пособничество в краже (дело N 22-775).

Аналогичная ошибка была допущена и по делу в отношении О., признанного виновным в открытом хищении денег в форме грабежа, совершенном по предварительному сговору с Т.

Судом было установлено, что О. непосредственного участия в изъятии денег у потерпевшего не принимал, а лишь предложил сделать это Т. и принял меры к тому, чтобы во время изъятия Т. денег у потерпевшего никто не зашел в комнату, где находились последние.

При таких обстоятельствах коллегией было признано, что Т. являлся подстрекателем и пособником грабежа, то есть его действия были переквалифицированы со ст. 161 ч. 2 п.п. “а“, “б“ УК РФ на ст. 33 ч.ч. 4, 5 и ст. 161 ч. 2 п. “б“ УК РФ, соответственно было исключено из приговора указание об осуждении обоих осужденных по п. “а“ ч. 2 ст. 161 УК РФ, предусматривающего ответственность за совершение грабежа группой лиц по предварительному сговору (дело N 22-1405).

При квалификации действий исполнителей и других соучастников преступления - организатора, подстрекателя или пособника суды нередко ошибочно квалифицируют действия указанных лиц, как совершенные группой лиц по предварительному сговору, при этом не учитывают, что, если непосредственным исполнителем преступления являлось одно лицо, а не несколько, а другое было лишь организатором, подстрекателем или пособником, то действия этих лиц не содержат указанного квалифицирующего признака.

Подобная ошибка была допущена при рассмотрении дела в отношении П. и Ч.

Так, признав виновными П. в совершении кражи, а Ч. - в пособничестве в этой краже, суд, наряду с другими признаками, квалифицировал их действия и как совершенные группой лиц по предварительному сговору, что было признано коллегией ошибочным и повлекло исключение указанного квалифицирующего признака из приговора (дело N 22-274).

Имеют место и другие случаи, когда суды необоснованно квалифицируют действия осужденных, как совершенные группой лиц по предварительному сговору.

Так, Б. и О. было предъявлено обвинение в совершении грабежа группой лиц по предварительному сговору. Суд же, признав, что Б. применил насилие к потерпевшему из хулиганских побуждений, а открытое хищение имущества последнего было совершено одной О., тем не менее, квалифицировал действия Б. как хулиганство, совершенное группой лиц, несмотря на то, что О. виновной в совершении хулиганства признана не была.

При таких обстоятельствах действия Б. были переквалифицированы со ст. 213 ч. 2 п. “а“ УК РФ на ст. 213 ч. 1 УК РФ, наказание смягчено (дело N 22-78).

Нередко квалифицирующий признак “совершение преступления группой лиц по предварительному сговору“ органами предварительного следствия вменяется формально, не указывается время и место сговора, не приводятся доказательства, подтверждающие наличие такового, однако суды оставляют эти нарушения без внимания и повторяют ошибки органов предварительного следствия.

Кроме приведенных обстоятельств при решении вопроса о квалификации действий виновных по указанному квалифицирующему признаку следует учитывать, что под предварительным соглашением понимается сговор, имевший место до начала выполнения действий, составляющих объективную сторону преступления, и это обстоятельство подлежит доказыванию наряду с другими.

По причине отсутствия в материалах дела данных, подтверждающих наличие между виновными предварительного сговора на совершение хулиганства, был изменен приговор в отношении И. и К., указание о совершении преступления по предварительному сговору из приговора было исключено (дело N 22-463).

Имеют место случаи, когда суды не соблюдают положения ч. 3 ст. 16 УК РФ, в соответствии с которой в случаях, когда неоднократность преступлений предусмотрена в качестве обстоятельства, влекущего за собой более строгое наказание, совершенные лицом преступления (эпизоды) квалифицируются по соответствующей части статьи, предусматривающей наказание за неоднократность преступлений.

Так, действия Т., совершившего два покушения на кражи - 10 мая 2001 г. и 31 мая 2001 г. соответственно, судом были ошибочно квалифицированы по первому эпизоду по ст. 30 ч. 3, 158 ч. 1 УК РФ, по второму эпизоду - по ст. 30 ч. 3, 158 ч. 2 п. “б“ УК РФ, в то время как его действия по обоим эпизодам в соответствии с требованиями приведенного закона следовало квалифицировать лишь по ст. 30 ч. 3, 158 ч. 2 п. “б“ УК РФ (дело N 22-544).

Имеют место случаи, когда суды при осуждении лиц за незаконные действия в отношении оружия квалифицируют эти действия как совершенные неоднократно при отсутствии к тому оснований.

Так, Б. был признан виновным в незаконном приобретении, ношении и хранении огнестрельного оружия, совершенных неоднократно.

Однако из материалов дела видно, что все перечисленные действия Б. были совершены в отношении одного и того же ружья, однократно, в связи с чем их следует расценивать как единое преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 222 УК РФ (дело N 22-2235).

При квалификации действий виновных лиц, как хулиганских, суды нередко переоценивают степень нарушения общественного порядка.

Так, действия Б., который в своей квартире нанес побои супруге, судом были квалифицированы как хулиганство. По существу вывод о такой квалификации суд обосновал тем, что преступление Б. совершил в присутствии посторонних лиц.

Однако из материалов дела видно, что конфликт между супругами возник на почве личных неприязненных отношений в присутствии родственников, при этом общественный порядок в той степени, которая заложена в диспозиции ст. 213 УК РФ, то есть грубо, нарушен не был, что явилось основанием для переквалификации действий Б. со ст. 213 ч. 1 УК РФ на ст. 116 УК РФ и прекращения производства по делу за примирением с потерпевшей (дело N 22-382).

Встречаются случаи необоснованного осуждения за хищение чужого имущества в форме кражи, в то время как имели место присвоение или растрата.

Так, К. по трудовому договору с С. работал у последнего продавцом, занимался продажей компакт-дисков и присвоил часть денежных средств, полученных от их реализации. Его действия как органами предварительного следствия, так и судом были квалифицированы как кража. Такое решение о квалификации действий К. суд обосновал тем, что потерпевший не оформлял документально передачу имущества К., соответственно не вверял ему это имущество.

Судебной коллегией действия К. были переквалифицированы на ст. 160 ч. 2 п. “б“ УК РФ, предусматривающую ответственность за присвоение вверенного имущества. При этом коллегия указала, что фактически потерпевший вверил К. как компакт-диски, так и денежные средства, получаемые от их реализации, отсутствие документального оформления этого обстоятельства не является основанием для вывода о том, что потерпевший не вверял К. свое имущество (дело N 22-156).

Нередко суды действия лиц, совершивших покушение на совершение преступления, квалифицируют как оконченное преступление.

Так, действия К. и Ш., которые с целью хищения из одного цеха предприятия, рабочими которого они являлись, переместили в другой цех имущество, однако впоследствии не смогли вывезти с территории предприятия это имущество и вынуждены были возвратить его на прежнее место, так как были замечены, были судом квалифицированы как оконченная кража.

Судебная коллегия квалифицировала их действия как покушение на кражу, при этом указала, что при изложенных обстоятельствах у К. и Ш. не было реальной возможности распорядиться имуществом, которое они намерены были похитить, поскольку территория предприятия огорожена, находится под охраной, имущество обладало большим весом и размером, могло быть вывезено за пределы предприятия только с привлечением грузовой техники (дело N 22-2000).

Не всегда суды при квалификации действий осужденных учитывают позицию государственного обвинения.

Так, квалифицируя действия Г. по п.п. “б“, “в“ ч. 2 ст. 158 УК РФ, суд не учел, что государственный обвинитель предлагал квалифицировать его действия по ч. 1 ст. 158 УК РФ, возражений потерпевшей стороны против такой квалификации не имелось, что обязывало суд принять решение об осуждении Г. именно по ч. 1 ст. 158 УК РФ (дело N 22-1091).

Значительное количество приговоров было изменено судебной коллегией по причине нарушения положений закона, регламентирующих порядок назначения наказания.

В частности, за незначительные преступления, не представляющие большой общественной опасности, суды иногда назначали чрезмерно суровое наказание.

Так, Н., признанной виновной в покушении на кражу чайника стоимостью 340 руб., судом было назначено наказание в виде трех лет лишения свободы.

Такое наказание коллегия признала явно несправедливым вследствие суровости и смягчила его (дело N 22-9).

Допускались судами и другие ошибки при назначении наказания осужденным.

Так, Е. за преступление, предусмотренное ст. 30 ч. 3, 158 ч. 2 п.п. “а“, “б“, “в“ УК РФ, судом было назначено наказание в виде 5 лет лишения свободы, в то время как в соответствии с требованиями ст. 66 ч. 3 УК РФ срок наказания за покушение на преступление не может превышать 3/4 максимального срока наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за оконченное преступление, в данном случае этот срок не мог превышать 4 лет 6 месяцев лишения свободы (дело N 22-2528).

Встречаются ошибки и при назначении наказания в виде штрафа.

Так, Б. по ст. 198 ч. 2 УК РФ было назначено наказание в виде штрафа в размере 500 минимальных размеров оплаты труда - в сумме 150000 руб., при этом суд исходил из того, что минимальный размер оплаты труда на день принятия решения составлял 300 руб., и не учел, что в соответствии со ст. 5 Федерального закона Российской Федерации “О минимальном размере оплаты труда“ до внесения изменений в соответствующие федеральные законы, определяющие порядок исчисления штрафа в зависимости от минимального размера оплаты труда, исчисление штрафа с 1 января 2001 г. производится исходя из базовой суммы, равной 100 руб.

На основании приведенного Закона размер штрафа, назначенного Б., был снижен до 50000 руб. (дело N 22-946).

До настоящего времени встречаются случаи, когда лицам, совершившим преступления в несовершеннолетнем возрасте, назначается дополнительно наказание в виде конфискации имущества, в то время как ст. 88 УК РФ, содержащей перечень наказаний, назначаемых несовершеннолетним, такой вид наказания не предусмотрен.

Подобная ошибка была допу“ена по делу в отношении Б., осужденному за преступление, совершенное в несовершеннолетнем возрасте, к наказанию в виде лишения свободы с конфискацией имущества. Коллегией указание о назначении дополнительного наказания из приговора было исключено (дело N 22-2662).

Встречались случаи назначения дополнительного наказания в виде конфискации имущества за преступления, за которые такое наказание не предусмотрено санкцией статьи.

В частности, Л., осужденному по ст. 161 ч. 2 п. “в“ УК РФ к наказанию в виде лишения свободы, было назначено и дополнительное наказание в виде конфискации имущества, в то время как санкцией указанной статьи такое дополнительное наказание не предусмотрено, в связи с чем указание о его назначении из приговора было исключено (дело N 22-1522).

Следует обратить внимание судов на необходимость объективной оценки всех обстоятельств дела при назначении такого дополнительного наказания, как лишение права управлять транспортным средством в отношении лиц, для которых управление транспортным средством является профессиональной деятельностью.

Наряду с другими смягчающими наказание обстоятельствами и это обстоятельство явилось основанием для исключения из приговора в отношении И., осужденного за нарушение Правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение средней тяжести вреда здоровью человека, указания о назначении ему такого дополнительного наказания (дело N 22-2666).

ОПРЕДЕЛЕНИЯ, ПОСТАНОВЛЕНИЯ

Анализ судебной практики показывает, что среди отмененных определений (постановлений) судов значительное количество составляют постановления, принимаемые судами по жалобам граждан на действия и решения должностных лиц органов дознания и предварительного следствия, принимаемых ими на досудебной стадии уголовного процесса.

В частности, допускались судами ошибки при рассмотрении жалоб на постановления о прекращении производства по уголовному делу, об отказе в возбуждении уголовного дела, отстранении от должности.

Предусмотрев в статье 209 УПК РСФСР возможность обжалования в суд постановлений о прекращении уголовного дела, законодатель не определил судебную процедуру рассмотрения таких жалоб, поэтому суды применяют процессуальную аналогию, в частности, судебную процедуру, предусмотренную ст. 220-2 УПК РСФСР для судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей.

В соответствии с действующим законодательством право подать такую жалобу имеют все лица, чьи интересы затронуты постановлением о прекращении дела, кроме того, эти же лица имеют право и на непосредственное участие в судебном разбирательстве, проводимом по указанной жалобе.

Эти положения закона при рассмотрении подобных жалоб, как правило, соблюдаются, жалобы принимаются к рассмотрению от всех заинтересованных лиц, эти лица привлекаются к участию в их рассмотрении, однако встречаются и случаи нарушения требований закона.

Так, рассмотрев жалобу К. на постановление о прекращении дела в отношении С., Ш., С. и М. за отсутствием в их действиях состава преступления, суд не известил о месте и времени рассмотрения жалобы лиц, в отношении которых было прекращено дело, в связи с чем они были лишены возможности дать объяснения по поводу доводов жалобы.

Такой подход к рассмотрению жалобы представляется неправильным, поскольку, несмотря на отсутствие в уголовно-процессуальном законе четкой регламентации процедуры рассмотрения подобных жалоб, суд обязан руководствоваться общими конституционными принципами судопроизводства, в частности принципом состязательности, а также правом граждан на защиту своих интересов.

При рассмотрении заявления Т., в котором он выразил несогласие с постановлением о прекращении дела в отношении С., суд не известил о поступлении этой жалобы и времени ее рассмотрения последнего, несмотря на то, что жалоба непосредственно касалась его интересов. Кроме того, в материале имелись заявления Г., Л. и других лиц, которые по своему содержанию являлись самостоятельными жалобами на указанное постановление, однако к участию в рассмотрении дела они привлечены также не были, в то время как суду следовало решить вопрос об отнесении их к кругу лиц, интересов которых касается постановление о прекращении производства по делу, и обеспечить им возможность осуществить свое право непосредственно участвовать в судебном разбирательстве.

Не обратил суд внимания и на то обстоятельство, что Т. в суд была подана не жалоба, а исковое заявление о признании указанного постановления недействительным в порядке гражданского судопроизводства. Заявитель в судебном заседании не участвовал, его интересы представляла К., которая самостоятельно, без согласования с заявителем, превышая полномочия, предоставленные ей доверенностью, согласилась с рассмотрением искового заявления Т. как жалобы в порядке уголовно-процессуального производства, что повлекло не только нарушение права Т., предусмотренного ч. 2 ст. 45 Конституции РФ самостоятельно определять пределы и способы защиты своих прав, но и выполнение судом несвойственной ему функции обвинения, поскольку суд фактически по своей инициативе рассмотрел указанное исковое заявление как жалобу об отмене постановления о прекращении дела.

Нередко суды, отказывая в приеме жалоб на постановление следователя о прекращении уголовного дела по причине пропуска срока, оставляют без внимания то обстоятельство, что в представленных материалах отсутствовали данные о разъяснении заинтересованным лицам порядка и срока обжалования указанного постановления, в связи с чем ссылка на пропуск заявителями срока на обжалование постановления является безосновательной.

Встречаются случаи, когда суды принимают решения об отказе в удовлетворении подобных жалоб по причине отсутствия в них конкретных доводов.

Так, постановлением следователя от 12 ноября 2001 г. в отношении К. было прекращено уголовное дело по ст. 201, 159, 293 УК РФ. С., не согласившись с этим решением, обжаловала его в суд, которым ее жалоба была оставлена без удовлетворения, в качестве мотива принятого решения суд указал на отсутствие в жалобе конкретных доводов.

Однако в данном случае судья на стадии принятия жалобы к производству должен был разъяснить заявителю о необходимости приведения в жалобе конкретных доводов, предоставить заявителю срок для пересоставления жалобы.

Нередко суды, оставляя без удовлетворения жалобы на постановления о прекращении дела, не обращают внимания на то, что в них отсутствует ссылка на предусмотренное законом основание прекращения дела, что они приняты без проведения надлежащей проверки обстоятельств дела, либо в постановлении разрешены не все вопросы, подлежащие разрешению, как-то: о вещественных доказательствах, об отмене меры пресечения и ареста на имущество, либо заинтересованным лицам разъяснены не все правовые последствия принятия такого решения.

При рассмотрении жалобы К. на постановление о прекращении дела по факту нанесения ей побоев и оставлении ее без удовлетворения суд не учел те обстоятельства, что в обжалуемом постановлении содержался бессистемный перечень добытых доказательств, а в качестве основания прекращения дела было приведено то обстоятельство, что эти доказательства противоречивы, несмотря на то, что в ст. 208 УПК РСФСР, предусматривающей основания прекращения дела, такого основания не содержится.

Оставлены были судом без внимания и доводы заявительницы о неполноте проведенного дознания.

Оставляя без удовлетворения жалобу потерпевшей Б. на постановление о прекращении дела за недоказанностью участия в преступлении лиц, на которых она указывала в заявлении, суд не придал значения тому обстоятельству, что органами предварительного следствия не были допрошены часть очевидцев хищения у нее берета из меха норки и применения к ней насилия, на которых она ссылалась как на доказательство виновности указанных ею в заявлении лиц.

В., уголовное дело в отношении которого было прекращено, не согласившись с тем, что в постановлении о прекращении дела не были разрешены вопросы об отмене в отношении него меры пресечения в виде подписки о невыезде и ареста на его имущество, обжаловал принятое решение в суд. Суд, отказывая в удовлетворении жалобы, указал, что поскольку дело в отношении В. было прекращено, то мера пресечения утратила силу, и оснований для принятия решения об ее отмене не имелось, при этом доводы заявителя об отсутствии в постановлении решения об отмене ареста, наложенного на его имущество, оставил без внимания.

Отменяя решение суда, коллегия указала о несоответствии вывода суда о том, что в постановлении о прекращении дела не следует разрешать вопрос об отмене меры пресечения, положениям ч. 2 ст. 209 УПК РСФСР, а также о необоснованности оставления без внимания доводов В. о необходимости отмены и ареста, наложенного на его имущество.

Отказывая Г. в удовлетворении жалобы на постановление, которым в отношении нее было прекращено уголовное дело по ст. 116 УК РФ на основании акта амнистии, суд сослался на то, что на Г. действительно распространяется акт амнистии, и она была согласна на прекращение дела по указанному основанию. Однако суд оставил без внимания доводы заявительницы о том, что дознавателем ей не были разъяснены все правовые последствия такого решения и, в частности, то, что при этом она не освобождается от ответственности по возмещению морального вреда.

Часто суды в постановлениях не приводят мотивы принятого решения.

Отказывая в удовлетворении жалобы З. на постановление следователя о прекращении дела по факту нанесения ему побоев, суд ограничился приведением в своем решении доводов заявителя и позиции прокурора, своего же суждения по вопросам, подлежащим разрешению, не высказал.

Имеют место случаи необоснованной отмены постановлений.

Отменяя по жалобе В. в интересах Е. постановление следователя о прекращении дела по ст. 126, 127 УК РФ, суд указал, что обстоятельства дела следователем проверены неполно, не допрошены Г. и С., которые якобы похитили Е. и незаконно лишили ее свободы, не принимались меры к установлению свидетелей.

Однако из материалов дела видно, что Г. и С. по данному факту были допрошены, их показания не противоречат показаниям Е. Оценив эти показания в совокупности, следователь пришел к обоснованному выводу о прекращении дела.

Из постановления судьи не ясно, какие обстоятельства следует дополнительно установить, с какой целью необходимо установить и допросить дополнительных свидетелей, и как это может повлиять на решение по делу.

Иногда суды, рассматривая подобные жалобы, выходят за пределы своей компетенции.

Так, рассмотрев жалобу К. на постановление о прекращении дела по ст. 330 ч. 1 УК РФ за отсутствием состава преступления в отношении С., Ш., К. и М. и признав ее обоснованной, суд отменил указанное постановление следователя, однако принял решение о прекращении этого же дела на основании акта амнистии, чего не вправе был делать, так как само уголовное дело в производстве суда не находилось.

Практика рассмотрения жалоб на постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, за исключением некоторых особенностей, аналогична изложенной выше.

Не всегда суды учитывают положения Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1998 г., согласно которым постановление об отказе в возбуждении уголовного дела может быть обжаловано не только заявителем, но и всеми лицами, интересы которых затрагиваются этим постановлением.

Так, П. было отказано в приеме жалобы на такое постановление по тем мотивам, что она не являлась заявителем, а им был ее супруг.

Однако из постановления видно, что в нем констатированы факты нарушения именно П., а не ее супругом, финансовой дисциплины юридической консультации. По ее же мнению, она таких нарушений не допускала, допустили их другие лица, в действиях которых на ее взгляд, имеется состав преступления.

Приведенные обстоятельства позволяют сделать вывод, что П. относительно оспариваемого ею постановления является заинтересованным лицом, а поэтому необоснованно лишена возможности обжаловать его в судебном порядке.

Имеют место единичные случаи, когда жалобы на подобные постановления рассматриваются судами в порядке, установленном Гражданским процессуальным кодексом, в то время как этот порядок регулируется нормами Уголовно-процессуального кодекса.

Подобная ошибка была допущена при рассмотрении жалобы К. на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, которой судом со ссылкой на нормы Гражданского процессуального кодекса было отказано в восстановлении пропущенного срока, в течение которого было возможно обжалование постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

Не всегда суды учитывают, что в соответствии со ст. 113 УПК РСФСР возможность подачи жалобы на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела каким-либо сроком не ограничена.

Так, со ссылкой на пропуск срока для обжалования постановления об отказе в возбуждении уголовного дела была оставлена без рассмотрения жалоба Т. на указанное постановление. Кроме того, в качестве еще одного основания своего решения суд указал на то, что заявительница не явилась в судебное заседание, в то время как такого основания для принятия подобного решения уголовно-процессуальным законом не предусмотрено.

Также оставляют суды без должного внимания и оценки доводы заявителей о неполноте проверки, проведенной по их заявлениям, в которых они ставили вопрос о возбуждении уголовного дела.

Так, отказывая С. в удовлетворении жалобы на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, в которой одним из основных являлся довод о неполноте проверки, проведенной по его заявлению, суд ограничился допросом лица, в отношении которого было отказано в возбуждении уголовного дела, отказной же материал не исследовал.

Неполнота проверки была допущена и по заявлению Х. о применении к нему и другим лицам пыток в период расследования уголовного дела, при проведении которой прокуратурой было признано необходимым изучить материалы уголовного дела, в связи с чем дело было запрошено, однако запрос исполнен не был, впоследствии по указанному заявлению без изучения материалов уголовного дела было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

Судом при рассмотрении жалобы Х. на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела это обстоятельство было оставлено без внимания, несмотря на то, что как в первоначальном заявлении в прокуратуру, так и в жалобе заявителя в суд им было указано на то, что именно в материалах уголовного дела имеются данные, подтверждающие его доводы.

В качестве недостатка постановлений судов, принимаемых по таким жалобам, также следует отметить отсутствие в них мотивов принятых решений.

Так, П. обратился в суд с жалобой на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, которое было принято по его заявлению, при этом в жалобе он подробно изложил основания, по которым считает незаконным принятое решение.

Однако суд, оставляя жалобу П. без удовлетворения, его доводы не проверил, в своем решении их не отразил и не дал им никакой оценки, то есть по существу формально подошел к рассмотрению жалобы.

Недопустимыми, в связи с отсутствием у судов обвинительной функции, являются факты отмены постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела по инициативе суда, что имело место по материалу в отношении О., по факту нанесения которым побоев Б. была проведена проверка, в ходе которой не было усмотрено в действиях О. состава хулиганства, в связи с чем в возбуждении уголовного дела по данному составу было отказано, материал был направлен в суд в порядке дела частного обвинения.

Несмотря на то, что никто из заинтересованных лиц не обжаловал указанное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, судья по своей инициативе отменил его и возвратил материал в органы милиции для решения вопроса о возбуждении уголовного дела по ст. 213 УК РФ.

Ошибочным является мнение суда об отсутствии оснований для возбуждения уголовного дела по заявлениям граждан о ложности или подложности тех или иных доказательств, положенных в основу состоявшегося судебного решения, лишь по той причине, что достоверность указанных доказательств установлена состоявшимся судебным решением.

Так, Н., утверждая о фальсификации одного из доказательств, а именно, стенограммы аудиозаписи его разговора, которая была положена в основу состоявшегося в отношении него приговора, ставил вопрос о возбуждении по этому факту уголовного дела. Однако в возбуждении уголовного дела по данному заявлению было отказано, при этом решение было мотивировано лишь тем, что при рассмотрении уголовного дела в отношении Н. суд оценил оспариваемую им стенограмму с точки зрения относимости и допустимости, положил это доказательство в основу приговора, в связи с чем возможность дальнейшей переоценки этого доказательства и признания его сфальсифицированным исключена.

С таким выводом прокурора согласился и суд, оставив жалобу Н. на оспариваемое им постановление без удовлетворения.

Однако подобное разрешение изложенного вопроса нельзя признать правильным, поскольку как гражданское, так и уголовное процессуальное законодательство предусматривает возможность и основания отмены вступивших в законную силу решений суда, в том числе и по причине установления впоследствии подложности представленных доказательств.

Не может являться состоявшийся приговор, как показывает судебная практика, и основанием для отказа в приеме жалобы на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Именно такое мнение было высказано судебной коллегией по жалобе Х., который обратился в прокуратуру Пермской области с заявлением о возбуждении уголовного дела по факту применения к нему в период предварительного следствия физического насилия с целью получения от него признательных показаний в совершении особо тяжких преступлений.

Постановлением от 13 марта 2001 г. в возбуждении уголовного дела было отказано на основании п. 2 ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР.

Это решение Х. обжаловал в суд.

Суд прекратил производство по жалобе, мотивировав свое решение тем, что по уголовному делу, о котором ведет речь Х., в отношении него Пермским областным судом 13 октября 1995 г. постановлен обвинительный приговор, законность и обоснованность этого приговора подтверждена определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 18 января 1996 г., при этом как судом первой, так и кассационной инстанции доводы Х. о применении к нему сотрудниками правоохранительных органов физического насилия проверялись и признаны несостоятельными, нижестоящий же суд не наделен полномочиями проверять законность и обоснованность решений вышестоящих судов.

Такую позицию суда нельзя признать правильной, поскольку надлежащая проверка доводов жалобы Х. не равнозначна проверке решения вышестоящего суда.

Из жалобы Х. видно, что он не обжаловал имевшие место в рамках предварительного расследования по “его“ уголовному делу решения и действия работников правоохранительных органов, а ставил вопрос о возбуждении уголовного дела, который хотя и связан с указанным уголовным делом, однако является совершенно иным требованием, отличным от вышеуказанных. Порядок рассмотрения таких заявлений и принятия по ним решений предусмотрен ст. 108, 109, 110, 112 и 113 УПК РСФСР.

Согласно ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован заявителем надлежащему прокурору или в суд.

Каких-либо ограничений, препятствующих заинтересованным лицам ставить вопрос о возбуждении уголовного дела по фактам, имевшим место при расследовании уголовного дела, а в случае отказа в возбуждении уголовного дела обжаловать это постановление, уголовно-процессуальный закон не предусматривает, не являются таковыми и судебные решения, на которые имеется ссылка в постановлении суда.

Таким образом, вывод суда о том, что жалоба Х. не могла быть рассмотрена судом, противоречит закону.

Единой является судебная практика при рассмотрении жалоб на постановления о приостановлении срока следствия, в тех случаях, когда такое решение органами предварительного следствия принимается при отсутствии предусмотренных для этого законом оснований, такие постановления судами отменяются.

Так, производство по делу в отношении Г. и М. было приостановлено со ссылкой на то обстоятельство, что у последнего обострилось хроническое заболевание. Однако в материалах, представленных в суд в связи с рассмотрением жалобы адвоката в интересах Г., документов, подтверждающих факт заболевания М., не имелось, более того из объяснений допрошенных по делу лиц было видно, что М. благополучно продолжал трудовую деятельность.

При таких обстоятельствах постановление следователя о приостановлении следствия было признано незаконным.

При рассмотрении жалоб на постановления органов следствия об отстранении от должности и оставлении их без удовлетворения суды нередко оставляют без внимания положения ст. 153 УПК РСФСР, согласно которой такая мера может применяться исключительно в отношении должностных лиц.

Вопрос о том, является ли отстраненное от своей работы лицо именно должностным, судами в должной мере не проверяется.

Такая ошибка была допущена при рассмотрении жалобы С., отстраненного от должности директора предприятия. Никаких документов, из которых можно было бы сделать вывод о том, являлся ли С. должностным лицом, судом исследовано не было, однако его жалоба была оставлена без удовлетворения.

При рассмотрении этой жалобы не обратил суд внимания и на то, что решение органов следствия о необходимости отстранения С. от должности было мотивировано тем, что он может повлиять на ход следствия, однако каких-либо данных, подтверждающих это обстоятельство в материалах дела не имелось, то есть по существу такой вывод был основан лишь на предположении.

Нередко права граждан нарушаются бездействием должностных лиц.

При рассмотрении подобных жалоб судебная практика также не является единой, в одних случаях суды лишь констатируют факт незаконности бездействия должностных лиц, в других же, кроме того, и обязывают указанных лиц к выполнению тех или иных действий.

Так, при рассмотрении жалобы О. и Ч. на бездействие прокуратуры, которое выразилось в том, что по их заявлениям по факту необоснованного задержания их сотрудниками милиции, применении при этом к ним физического насилия, не было принято никакого решения, суд признал обоснованными изложенные в них доводы, а бездействие прокуратуры - незаконным, вместе с тем указал, что в соответствии с действующим законодательством не может принять решение, обязывающее прокуратуру выполнить действия, входящие в ее компетенцию, на чем настаивали заявители.

Изложенный вывод суда представляется ошибочным, поскольку положения ст. 46, 52 Конституции Российской Федерации гарантируют гражданам полную и эффективную защиту и восстановление нарушенных прав, порядок восстановления которых должен быть четко сформулирован в судебном решении, что может иметь место только в случае возложения на орган, чье бездействие обжалуется, обязанности выполнить определенные действия.

Таким образом, представляется правильным, когда суды при рассмотрении подобных жалоб вникают в их содержание, устанавливают всех лиц, интересов которых касаются жалобы, надлежащим образом извещают их о месте и времени рассмотрения жалоб, рассматривают жалобы в отсутствие заинтересованных лиц только при наличии от них заявления с просьбой об этом либо данных о надлежащем их извещении, проводят судебное заседание, в ходе которого докладывается существо жалобы, выслушиваются все заинтересованные лица и их представители, прокурор, исследуются материалы органов дознания и предварительного следствия, по которым было принято обжалуемое решение, постановления оцениваются с точки зрения соответствия их как по форме, так и по содержанию требованиям уголовно-процессуального закона, обращается внимание на наличие в представленных материалах надлежаще заверенных копий обжалуемых решений и иных документов, представленных в обоснование принятого решения, а также сведений о разъяснении заинтересованным лицам срока и порядка обжалования подобных решений, в постановлении суда излагаются все доводы заявителей, содержатся ответы на них, приводятся мотивы принятого решения, указываются основания, по которым доводы жалобы признаны состоятельными либо неправильными или несущественными.

Также следует отметить, что недостаточно внимания суды уделяют рассмотрению материалов о переводе осужденных из колонии-поселения на прежний вид режима.

Так, принимая решение о переводе Р. из колонии-поселения в исправительную колонию строгого режима, суд оставил без должной проверки его доводы о незаконности наложенных на него взысканий администрацией учреждения, несмотря на то, что выяснение этих обстоятельств имеет существенное значение для принятия правильного решения, что явилось основанием для отмены решения и направления материала на новое судебное рассмотрение (дело N 22-2664).

По ряду материалов, суды принимая решение о замене осужденным наказания в виде исправительных работ в порядке ч. 3 ст. 50 УК РФ на лишение свободы, оставляли без внимания положение указанного закона о том, что такая замена производится из расчета один день лишения свободы за три дня исправительных работ.

Так Е., неотбытый срок наказания в виде исправительных работ у которого составил 1 год 8 месяцев 6 дней, это наказание было заменено лишением свободы на тот же срок, в то время как в соответствии с ч. 3 ст. 50 УК РФ следовало заменить лишением свободы на 6 месяцев 22 дня (дело N 22-2477).

Судебная коллегия по уголовным делам

Пермского областного суда