Решения и определения судов

Справка Московского городского суда от 04.04.2008 “О результатах обобщения работы надзорной инстанции Московского городского суда по уголовным делам за 2004 год

МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ СУД

СПРАВКА

О РЕЗУЛЬТАТАХ ОБОБЩЕНИЯ РАБОТЫ НАДЗОРНОЙ ИНСТАНЦИИ

МОСКОВСКОГО ГОРОДСКОГО СУДА ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ЗА 2004 ГОД

1. Рассмотрение надзорных жалоб и представлений

на этапе принятия предварительного решения.

Всего за 12 месяцев 2004 года в Московский городской суд поступили 9321 надзорная жалоба и представление, а вместе с остатком предыдущего периода в производстве надзорной инстанции находились 9465 надзорных материалов. За аналогичный период 2003 года поступило 9680 надзорных материалов, а вместе с остатком предыдущего периода в производстве находились 9746 материалов, что говорит об относительной стабильности общего объема работы надзорной инстанции.

По данным статистического учета 2938 надзорных материалов, находившихся в производстве в 2004 году, возвращены заявителям по причине несоответствия
требованиям уголовно-процессуального закона либо переданы на рассмотрение других органов, а по 1028 надзорным жалобам даны разъяснения. По существу за год были рассмотрены 5411 материалов, что на 1298 больше, чем в 2003 году и составляет 57,16% от всех находившихся в производстве.

Из 5411 ходатайств, рассмотренных надзорной инстанцией по существу, были удовлетворены (полностью или частично) 404 (или 7,5%), по которым возбуждены надзорные производства, а остальные оставлены без удовлетворения. Для сравнения: в 2003 году было возбуждено лишь 333 надзорных производства, т.е. рост составил 21,3%. При этом были истребованы и изучены 791 уголовное дело против 788 в прошлом году.

На конец отчетного периода остались нерассмотренными 76 надзорных материалов, что примерно в четыре раза меньше по сравнению с итогами 2003 года, когда в остатке насчитывалось 275 жалоб и представлений.

За 2004 год на имя председателя городского суда поступило 1909 обращений, в которых ставился вопрос об отмене вынесенных судьями надзорной инстанции постановлений об отказе в возбуждении надзорного производства. Это означает, что более 38% надзорных материалов, по которым были даны отказы судьями надзорной инстанции, подвергались повторной проверке. При этом 86 повторных обращений были председателем суда удовлетворены с одновременной отменой постановлений судей и возбуждением надзорного производства, что на 37 надзорных производств (или на 75,5%) больше, чем за 2003 год.

2. Рассмотрение уголовных дел по надзорным жалобам и

представлениям в президиуме Московского городского суда.

Возбуждение надзорного производства постановлением судьи или председателя суда является лишь предварительным решением, позволяющим вынести жалобу или представление заинтересованной стороны на рассмотрение президиума городского суда, который и принимает окончательное решение по делу.

Всего на рассмотрение президиума поступило (с остатком прошлого года) 482 уголовных
дела, из которых 82 (или 17%) направлены с постановлениями о возбуждении надзорного производства Верховным Судом РФ.

В течение года президиум рассмотрел по существу 480 дел (против 414 в 2003 году). При этом 315 жалоб и 132 представления в общей сложности на 547 лиц были удовлетворены, а в удовлетворении 26 жалоб и 2 представлений отказано. Кроме того, президиумом рассмотрены 38 дел по вопросам реабилитации необоснованно репрессированных в прошлые годы лиц.

Из приведенных данных видно, что количество рассмотренных президиумом дел заметно возросло (на 15,9%) и не исключено, что этим прежде всего и объясняется столь же резкий рост количества дел, находившихся в производстве свыше 15-суточного срока, установленного ч. 1 ст. 407 УПК РФ (100 из 482 рассмотренных).

Пересмотр в порядке надзора вступивших в законную силу судебных решений осуществляется президиумом исключительно по основаниям, предусмотренным уголовно-процессуальным законом (ст. ст. 409, 379 УПК РФ), однако, статистический учет надзорной практики по конкретным основаниям пересмотра приговоров, определений и постановлений судов, к сожалению, не ведется.

Всего в 2004 году президиумом отменены 77 обвинительных приговоров и 47 кассационных определений. За этот же период изменены 348 обвинительных приговоров и 285 кассационных определений.

Как показало изучение постановлений президиума, чаще всего отмена и изменение судебных решений по уголовным делам имеют место из-за нарушения закона (материального или процессуального), а также из-за несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела. Гораздо реже основанием для вмешательства надзорной инстанции служит несправедливость назначенного наказания.

2.1. Пересмотр судебных решений в связи

с нарушениями уголовно-процессуального закона.

В практике имеют место случаи, когда правильные по сути решения отменяются исключительно из-за непринятия должных мер по извещению участников процесса о наступлении обстоятельств, влияющих
на дальнейшее производство по делу.

Постановлением судьи Останкинского районного суда г. Москвы от 28 апреля 2003 года Ф.П. возвращено поданное ею заявление в порядке частного обвинения и предложено привести его в соответствие с ч. 5 ст. 318 УПК РФ до 23 мая 2003 года, поскольку в заявлении не было описано событие преступления, его место, время, а также обстоятельства совершения. В связи с тем, что заявительница в установленный срок не привела указанное заявление в соответствие с требованиями закона, постановлением судьи этого же суда от 25 июня 2003 года Ф.П. было отказано в принятии к производству ее заявления.

Между тем, из материалов дела усматривалось, что о принятом решении по ее заявлению, изложенном в законном и обоснованном постановлении судьи от 28 апреля 2003 года, Ф.П. извещена не была. Каких-либо сведений о том, что постановление судьи было направлено заявительнице или получено ею, не имелось. Таким образом, при формальном соблюдении установленного Уголовно-процессуальным кодексом РФ порядка судопроизводства требования закона, направленные на реализацию заявителем его процессуальных прав, не были выполнены судом.

При таких обстоятельствах президиум признал незаконным и подлежащим отмене постановление районного суда от 25 июня 2003 года об отказе в принятии к производству заявления Ф.П., т.к. последней фактически не была предоставлена возможность для устранения соответствующих недостатков.

Ряд судебных решений пересмотрен президиумом в связи с процессуальными нарушениями, допущенными судом в результате невнимательного изучения материалов дела.

По указанной причине изменены приговор и определение судебной коллегии в отношении М.С., осужденного Тимирязевским районным судом г. Москвы 27 июня 2002 года по ч. 3 ст. 33, ст. 116, п. “в“ ч. 3 ст. 162, ч. 2
ст. 33, ч. 2 ст. 325 УК РФ. При проверке материалов дела было установлено, что потерпевшая С.О. подала в ОВД “Тимирязевский“ г. Москвы заявление, в котором просила привлечь М.С. к уголовной ответственности за разбойное нападение. О своем желании привлечь М.С. к ответственности за нанесенные ей ранее побои С.О. в заявлении не указывала и ни в ходе предварительного следствия по делу, ни в судебном заседании об этом не заявляла.

Поскольку в соответствии со ст. 20 УПК РФ дела о преступлениях, предусмотренных ст. 116 УК РФ, являются делами частного обвинения и возбуждаются не иначе, как по жалобе потерпевшего, а обстоятельств, указанных в ч. 4 ст. 20 УПК РФ, судом установлено не было, осуждение М.С. за покушение на нанесение побоев С.О. президиум признал незаконным и приговор в этой части отменил с прекращением дела на основании п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Из материалов дела в отношении Р.М., осужденного Тимирязевским районным судом г. Москвы 11 ноября 2003 года, усматривается, что по окончании предварительного следствия при ознакомлении с уголовным делом Р.М. заявил ходатайство о проведении предварительного слушания, указав на необходимость исключения доказательства.

После поступления уголовного дела с обвинительным заключением в суд до истечения установленного ч. 3 ст. 229 УПК РФ семидневного срока со дня получения копии обвинительного заключения Р.М. подал ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору в связи с тем, что в ходе предварительного следствия были нарушены его конституционные права.

Однако, судья вопреки положениям ст. ст. 227 - 229 и 231 УПК РФ принял решение о назначении судебного заседания без проведения предварительного слушания.

Поскольку вышеуказанные нарушения уголовно-процессуального закона,
ущемившие права Р.М., могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, состоявшиеся судебные решения были президиумом городского суда отменены с передачей дела на новое судебное разбирательство со стадии назначения судебного заседания.

Изучение надзорной практики президиума Московского городского суда показывает, что в работе нижестоящих судов нередко встречаются случаи необоснованного направления уголовных дел прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.

В основном это связано с расширительным толкованием положений ч. 1 ст. 237 УПК РФ, и в результате возврат дела прокурору неизбежно оказывается обусловлен необходимостью восполнения пробелов (т.е. неполноты) предварительного следствия, что прямо противоречит п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 года N 1 “О применении судами норм УПК РФ“ и зачастую может привести к ухудшению положения обвиняемого.

Так, в постановлении от 16 июня 2004 года о возвращении прокурору уголовного дела в отношении С.Ю., В.Л. и М.А. Таганский районный суд поставил вопрос о необходимости конкретизировать предъявленное обвинение, т.е. фактически предложил дополнить формулировку обвинения новыми обстоятельствами. Исполнение такого указания суда повлекло бы предъявление обвиняемым более развернутого и объемного обвинения, что означало бы по существу восполнение пробелов предварительного следствия и противоречило бы как смыслу ч. 1 ст. 237 УПК РФ, так и положениям постановления Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 N 18-П.

Постановлением Коптевского районного суда г. Москвы от 20 августа 2004 года дело в отношении Л.М. возвращено прокурору по основанию, указанному в п. 5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ. Однако, вывод суда о допущенных органами предварительного следствия нарушениях сделан без всестороннего изучения соответствующих процессуальных документов и без учета содержащихся в них данных.

Утверждение суда
о том, что отсутствие в обвинительном заключении при описании следователем составов преступления, предусмотренных ч. 4 ст. 228 и ч. 3 ст. 234 УК РФ, данных о количестве наркотических и сильнодействующих средств, которые были сбыты Л.М. конкретным лицам, якобы противоречит требованиям ст. 220 УПК РФ, неосновательно, поскольку существо предъявленного обвинения, равно как и другие обстоятельства, имеющие значение для данного дела, изложены в указанном документе с необходимой полнотой и соответствуют формулировке обвинения, содержащейся в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого.

При этом указание суда о необходимости включения в обвинительное заключение данных о количестве наркотических и сильнодействующих веществ, сбытых путем введения инъекций отдельным клиентам ООО “Академия красоты и здоровья“, предполагает предъявление Л.М. нового обвинения в большем объеме, то есть способно привести к ухудшению положения обвиняемой.

Большое практическое значение имеет неукоснительное соблюдение судами требований уголовно-процессуального закона, гарантирующих представителям сторон право на непосредственное участие в судебном заседании. Нарушение этих требований может служить основанием для пересмотра судебных решений.

Так, в связи с отсутствием в материале надлежаще оформленных документов, подтверждающих уведомление защитника о месте и времени рассмотрения ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей Ш.А., отменено постановление Хорошевского районного суда г. Москвы от 16 апреля 2004 года и определение судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 13 мая 2004 года с передачей ходатайства на новое судебное рассмотрение.

Как видно из протокола судебного заседания, судебное разбирательство 16 апреля 2004 года было проведено в отсутствие адвоката Кузнецова А.М. с участием адвоката Цибиковой А.В., против чего возражал обвиняемый Ш.А., заявивший, что у него заключено соглашение с другим адвокатом. Причина отсутствия адвоката
Кузнецова А.М. и своевременность извещения его о рассмотрении в суде указанного ходатайства судом не выяснялись, возражения обвиняемого против участия адвоката Цибиковой А.В. не обсуждались.

Несмотря на то, что в материалах дела имелась телеграмма адвоката Кузнецова А.М. от 11 апреля 2004 года с просьбой сообщить ему по телефону-факсу (номер указан), когда и куда он должен прибыть для участия в следственных действиях по делу Ш.А., достоверные сведения об извещении Кузнецова А.М. о рассмотрении 16 апреля 2004 года в Хорошевском районном суде ходатайства о продлении срока содержания под стражей его подзащитному в деле отсутствовали.

При таких обстоятельствах доводы надзорной жалобы адвоката Кузнецова А.М. о нарушении права обвиняемого Ш.А. пользоваться помощью избранного им защитника надзорной инстанцией признаны обоснованными.

Нарушения требований раздела X УПК РФ об особом порядке судебного разбирательства и положений уголовно-процессуального закона, регламентирующих особенности производства по делам несовершеннолетних, служат основанием для отмены приговора.

11 мая 2004 года Бутырский районный суд г. Москвы постановил отношении несовершеннолетнего О.А. обвинительный приговор без проведения судебного разбирательства, т.е. в порядке, предусмотренном разделом X УПК РФ.

Удовлетворяя ходатайство подсудимого о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства, суд не учел требований ч. 2 ст. 420 УПК РФ, которая устанавливает, что производство по уголовным делам о преступлениях несовершеннолетних осуществляется только в общем порядке, установленном частями 2 и 3 УПК РФ.

Кроме того, суд проигнорировал требования ст. 48 УПК РФ о том, что по уголовным делам о преступлениях несовершеннолетних к обязательному участию в процессе привлекаются их законные представители в порядке, предусмотренном ст. 428 УПК РФ. Несмотря на то, что в стадии предварительного следствия в качестве законного представителя обвиняемого
О.А. была допущена его мать О.Л., в судебном заседании она не участвовала и данных о том, что она была об этом надлежащим образом извещена, в материалах дела не имелось.

Указанные обстоятельства повлекли также нарушение права О.А. на защиту, предусмотренного ч. 1 ст. 50 УПК РФ, поскольку подсудимый был лишен возможности воспользоваться помощью адвоката Анишкина С.М., с которым 29 апреля 2004 года законный представитель заключила соглашение на ведение дела в Бутырском районном суде г. Москвы.

Не учел суд и того, что в соответствии с ч. 1 ст. 314 УПК РФ особый порядок судебного разбирательства допускается лишь с согласия государственного обвинителя и потерпевшего. В данном же случае потерпевшая И.А. в судебном заседании не участвовала, и ее мнение об особом порядке принятия судебного решения не выяснялось. Данных о том, что потерпевшая была в установленном порядке извещена о месте и времени судебного заседания в материалах дела также не имелось.

Поскольку указанные нарушения связаны с игнорированием принципиальных положений уголовно-процессуального закона, устанавливающих порядок рассмотрения дел о преступлениях несовершеннолетних, и сопряжены с существенным ущемлением прав участников процесса, что уже само по себе могло повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого решения по делу, приговор в отношении О.А. был президиумом городского суда отменен с передачей дела на новое судебное рассмотрение.

По смыслу закона одним из основных условий для применения особого порядка судебного разбирательства является полное и добровольно выраженное согласие обвиняемого с предъявленным ему обвинением. В случае если суд установит, что это или какое-либо иное из предусмотренных законом условий, при которых обвиняемым было заявлено ходатайство, не соблюдено, он обязан принять решение о назначении
судебного разбирательства в общем порядке.

Между тем, при рассмотрении Пресненским районным судом г. Москвы уголовного дела в отношении К.К., обвинявшегося в незаконном приобретении, ношении боеприпасов, а также в покушении на сбыт боеприпасов и холодного оружия указанные требования закона соблюдены не были. Из протокола судебного заседания усматривалось, что К.К., признавая свою причастность к незаконному обороту боеприпасов и ножа, в то же время отрицал попытку их продажи, то есть оспаривал часть предъявленного ему обвинения.

При таких обстоятельствах, суд должен был немедленно прекратить особый порядок судебного разбирательства и назначить рассмотрение дела в общем порядке, чего сделано не было. Допущенное нарушение явилось безусловным основанием для отмены вынесенного по делу приговора.

Достаточно распространенным основанием для пересмотра судебных решений в порядке надзора остаются нарушения требований ст. 252 УПК РФ, устанавливающей пределы судебного разбирательства.

Примером в этом отношении может служить уголовное дело в отношении У.М., рассмотренное 26 апреля 2004 года Гагаринским районным судом суда г. Москвы с вынесением обвинительного приговора.

У.М. органами предварительного следствия предъявлялось обвинение в совершении хулиганства, то есть грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу, сопровождающегося применением насилия к гражданам, совершенного группой лиц и связанного с оказанием сопротивления лицу, пресекающему нарушение общественного порядка, то есть по ст. 213 ч. 2 п. п. “а“, “б“ УК РФ (в ред. Закона от 13 июня 1996 года).

Рассмотрев дело в судебном заседании, суд действия У.М. переквалифицировал со ст. 213 ч. 2 п. п. “а“, “б“ УК РФ на ст. 213 ч. 2 УК РФ (в ред. Закона РФ N 162 от 8 декабря 2003 года), признав подсудимого виновным в грубом нарушении общественного порядка, выражающем явное неуважение к обществу, совершенном с применением предметов, использованных в качестве оружия, группой лиц, с оказанием сопротивления лицу, пресекавшему нарушение общественного порядка.

Указав в приговоре о применении У.М. предметов, используемых в качестве оружия, что осужденному не вменялось, суд тем самым вышел за пределы предъявленного обвинения, существенно ухудшив положение обвиняемого, что является грубым нарушением уголовно-процессуального закона, влекущим пересмотр судебного решения.

Не удается избежать таких ошибок и судьям кассационной инстанции.

По приговору Черемушкинского районного суда г. Москвы от 12 апреля 2004 года В.А. признан виновным в разбое, то есть нападении в целях хищения чужого имущества, совершенном с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением оружия.

Однако, при рассмотрении дела в кассационном порядке судебная коллегия Московского городского суда указала в определении, что В.А. признан виновным в нападении с целью хищения чужого имущества, совершенном с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с применением оружия. Тем самым суд кассационной инстанции ухудшил положение осужденного, признав установленным, что разбой В.А. совершен “с применением насилия, опасного для жизни и здоровья“ и “группой лиц по предварительному сговору“, в то время как названные квалифицирующие признаки разбоя ему не вменялись и по ним он не осуждался.

Рассмотрев дело в порядке надзора, президиум признал кассационное определение подлежащим отмене, а дело - передаче на новое кассационное рассмотрение.

При производстве по делам частного обвинения, суд должен также учитывать требования закона об особенностях возбуждения уголовного дела, привлечения к ответственности, задержания и ареста отдельных категорий лиц.

Президиумом городского суда отменено постановление мирового судьи судебного участка N 101 района “Замоскворечье“ г. Москвы от 20 мая 2004 года о назначении судебного заседания по уголовного делу в отношении С.Ю.П. и Л.Н.

Как выяснилось, У.В. и У.С. обратились к мировому судье с заявлением о привлечении к уголовной ответственности С.Ю.П. и Л.Н. по ч. 1 ст. 129 УК РФ и постановлением от 20 мая 2004 года было назначено судебное заседание по настоящему уголовному делу.

Поскольку по смыслу ст. ст. 318, 319 УПК РФ уголовное дело частного обвинения считается возбужденным с момента принятия к производству мировым судьей заявления потерпевшего или его законного представителя, назначение судебного заседания безусловно свидетельствует о принятии заявления и возбуждении дела в отношении С.Ю.П. и Л.Н.

Однако из заявления потерпевших следовало, что они просили о привлечении к уголовной ответственности вышеуказанных лиц за действия, сопряженные с исполнением ими своих обязанностей по должности в прокуратуре города Москвы.

Между тем, в соответствии с п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК РФ решение о возбуждении уголовного дела в отношении прокурора либо о привлечении его в качестве обвиняемого, если уголовное дело было возбуждено в отношении других лиц или по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления, принимается вышестоящим прокурором на основании заключения судьи районного суда или гарнизонного военного суда по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления. В материалах же дела отсутствовали данные, свидетельствующие о соблюдении указанного порядка.

Тот факт, что к моменту возбуждения уголовного дела указанные лица были освобождены от занимаемых должностей, не может служить основанием для изменения установленного законом специального порядка привлечения их к уголовной ответственности, поскольку иное означало бы нарушение принципа неприкосновенности прокурора при исполнении им своих служебных обязанностей, установленного Федеральным законом РФ “О прокуратуре Российской Федерации“.

В связи с этим, постановление мирового судьи признано незаконным.

Иногда при рассмотрении уголовного дела суды не выполняют требования закона о необходимости обоснования в приговоре решения по гражданскому иску, что вытекает из содержания ст. ст. 307, 309 УПК РФ.

Так, по делу Д.И., с которой в пользу потерпевших было взыскано 20000 рублей в счет компенсации морального вреда, в нарушение ст. 151 ГК РФ, устанавливающей критерии, подлежащие учету при определении размеров компенсации морального вреда, суд не мотивировал надлежащим образом приговор в части разрешения гражданского иска. В связи с этим приговор Савеловского районного суда г. Москвы от 4 марта 2003 года и определение судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 9 апреля 2003 года в части разрешения гражданского иска отменены, и дело направлено на новое рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

Из-за аналогичной ошибки отменен в части разрешения гражданского иска приговор Басманного районного суда г. Москвы от 24 ноября 2003 года в отношении К.Г., к которому потерпевшая предъявила иск о возмещении материального ущерба и компенсации морального вреда на общую сумму 500000 рублей. Суд частично удовлетворил ее исковые требования, взыскав в ее пользу с осужденного К.Г. 10000 рублей в счет возмещения материального ущерба и морального вреда, указав лишь общую сумму удовлетворенных исковых требований и не конкретизировав взысканные по различным основаниям суммы, т.е. размер возмещения материального ущерба и размер компенсации морального вреда.

Невыполнение требований уголовно-процессуального закона, регулирующих пределы уголовного преследования в отношении лиц, выданных Российской Федерации иностранными государствами (экстрадиция), также влечет пересмотр приговора.

По приговору Солнцевского районного суда от 8 июля 2004 года М.В. осужден по ч. 1 ст. 105, ч. 1 ст. 111 УК РФ.

Из материалов дела следует, что, совершив преступления в 1999 году в городе Москве, М.В. скрылся и вплоть до задержания его 13 ноября 2003 года проживал в Федеративной Республике Германия.

18 сентября 2000 года Солнцевской межрайонной прокуратурой г. Москвы в компетентные органы Федеративной Республики Германии направлено ходатайство о выдаче М.В. для привлечения его к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 105 УК РФ за убийство, и это ходатайство Германской стороной удовлетворено.

В соответствии с ч. 1 ст. 461 УПК РФ, лицо, выданное иностранным государством, не может быть привлечено в качестве обвиняемого и подвергнуто наказанию без согласия выдавшего его государства за преступление, не указанное в запросе о его выдаче.

Однако, 19 апреля 2004 года М.В. было предъявлено обвинение в окончательной редакции в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 105, ч. 1 ст. 111 УК РФ, и по этим же статьям впоследствии вынесен обвинительный приговор, хотя запрос о выдаче М.В. для привлечения его к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 111 УК РФ Федеративной Республике Германия не направлялся и согласие выдавшего государства на привлечение М.В. к уголовной ответственности по указанной статье получено не было.

Таким образом, осудив М.В. по ч. 1 ст. 111 УК РФ, суд нарушил требования ст. 461 УК РФ, устанавливающей пределы уголовной ответственности лица, выданного Российской Федерации, что повлекло изменение приговора.

В соответствии со сложившейся судебной практикой признается недопустимой мотивировка судебных решений путем перечисления источников доказательств. Поэтому отсутствие в приговоре данных о содержании доказательств, положенных в основу выводов суда первой инстанции, является грубым нарушением требований ст. 307 УПК РФ и служит основанием для его пересмотра.

По приговору Преображенского районного суда г. Москвы от 19 апреля 2001 года Т.И. была осуждена по п. “б“ ч. 2 ст. 171, п. “б“ ч. 3 ст. 160 УК РФ.

Как видно из приговора, суд, признав Т.И. виновной в извлечении дохода в особо крупном размере, указал на то, что этот размер определен на основании данных оперативного и бухгалтерского учета ЗАО “Стар Трейдинг“, актов документальной и камеральной проверки ЗАО “Стар Трейдинг“. В то же время полное наименование названных в приговоре документов не приведено, содержание их не изложено, и поэтому неизвестно, какими именно данными подтверждается факт получения Т.И. дохода в особо крупном размере.

Ссылка суда на бухгалтерские документы за период с декабря 1996 года по апрель 1997 года, квитанции к приходному кассовому ордеру и заключение судебно-бухгалтерской экспертизы также необоснованна, поскольку содержание этих доказательств не раскрыто, в связи с чем неясно, в какой мере они подтверждают вину осужденной.

Кроме того, Т.И. осуждена за присвоение денежных средств, принадлежащих фирме “Сириус Трейдинг“, по нескольким эпизодам, каждый из которых и их совокупность образуют квалифицирующий признак ст. 160 УК РФ “присвоение чужого имущества в крупном размере“. Суд ни по одному из 10 эпизодов в приговоре не описал преступное деяние и не привел доказательств, подтверждающих вину осужденной в похищении этих денег. Показания свидетелей подтверждают передачу осужденной денег только в части, а доказательства, указывающие на факт передачи ей остальной суммы, в приговоре не изложены.

Отменяя судебные решения в отношении Т.И., президиум указал, что при новом судебном разбирательстве необходимо исследовать все доказательства по делу, устранить отмеченные недостатки и принять решение в соответствии с требованиями закона.

2.2. Пересмотр судебных решений в связи

с неправильным применением уголовного закона.

Основаниями для пересмотра значительной части судебных решений в 2004 году послужили ошибки, связанные с неправильным применением Федерального закона РФ от 8 декабря 2003 года “О внесении изменений и дополнений в УК РФ“.

Так, например, постановлением Тверского районного суда г. Москвы от 9 апреля 2004 года приведен в соответствие с изменениями, внесенными Законом от 08.12.2003, приговор Замоскворецкого районного суда от 29 июля 2003 года в отношении Т.П. При этом были отвергнуты доводы осужденного о необходимости исключения из его осуждения квалифицирующего признака, предусмотренного пунктом “д“ части 2 ст. 161 УК РФ (в прежней редакции) “с причинением значительного ущерба гражданину“.

Поскольку Законом от 08.12.2003 указанный квалифицирующий признак был заменен новым квалифицирующим признаком, предусматривающим ответственность за грабеж “в крупном размере“, т.е. на сумму более 250000 рублей, а Т.П. обвинялся в покушении на открытое хищение чужого имущества стоимостью 7643 рубля и ему крупный размер не вменялся, действия осужденного в силу требований ст. 10 УК РФ подлежали переквалификации на ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 161 УК РФ, что и было сделано президиумом городского суда.

По делу в отношении Б.С., осужденного Перовским районным судом г. Москвы от 30 апреля 2004 года, суд не вправе был учитывать при признании рецидива преступлений его судимость по предыдущему приговору от 11 февраля 2003 года, которым Б.С. был осужден за хулиганство по ч. 1 ст. 213 УК РФ, так как в соответствии с изменениями, внесенными Законом от 08.12.2003 в ст. 18 УК РФ судимости за преступления небольшой тяжести при этом не учитываются. Указанная ошибка стала одним из оснований для изменения приговора.

Во избежание ошибок при решении вопроса о содержании умысла виновного суду надлежит исходить не только из наступивших последствий, но и из всей совокупности собранных по делу доказательств.

Признавая Ю.М. виновным по ч. 1 ст. 105 УК РФ, Лефортовский районный суд г. Москвы указал, что об умысле осужденного на убийство свидетельствует то обстоятельство, что он нанес потерпевшему множественные удары в жизненно важные части тела.

Между тем, решая вопрос о содержании умысла виновного, суд должен был исходить из совокупности всех обстоятельств совершенного преступления и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений, а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения.

Как видно из материалов дела, Ю.М. в ходе всего предварительного следствия и в судебном заседании утверждал, что умысла на убийство у него не было, его действия были вызваны ссорой с потерпевшим, который был пьяным, оскорблял его, а после нанесения ударов потерпевшему он проверил у него пульс, по телефону-автомату вызвал “скорую помощь“, продолжал находиться на месте преступления.

При таких обстоятельствах президиум признал, что действия Ю.М. неправильно квалифицированы как убийство, поскольку к наступлению смерти потерпевшего виновный относился с неосторожностью. В связи с этим содеянное было переквалифицировано на ч. 4 ст. 111 УК РФ как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего.

Анализ надзорной практики свидетельствует о неоднозначном истолковании судами сущности и условий применения одного из квалифицирующих признаков ч. 2 ст. 162 УК РФ - разбой с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

Так, по приговору Хамовнического районного суда г. Москвы от 20 декабря 2002 года Т.С. был осужден по ч. 4 ст. 166, п. “г“ ч. 2 ст. 162 УК РФ.

Признавая разбой совершенным с применением оружия, суд исходил из показаний потерпевшего о том, что Т.С. сначала избил его, а когда отбирал деньги, то стал еще угрожать предметом, похожим на пистолет.

При этом, органами предварительного следствия и судом не было выяснено, что представляло собой так называемое “огнестрельное оружие“, было ли это на самом деле оружие, пригодное для производства выстрелов и поражения живой цели, или это был какой-то иной предмет, например, макет пистолета, наличие которого потерпевший также не исключал.

Таким образом, факт применения оружия как такового, по прямому назначению, то есть для причинения телесных повреждений или в подкрепление угрозы насилием, опасным для жизни или здоровья, материалами дела не установлен. По существу действия осужденного выразились лишь в демонстрации предмета, принятого потерпевшим за огнестрельное оружие.

В связи с этим президиум пришел к выводу о том, что Т.С. неосновательно вменено применение оружия в процессе разбойного нападения и переквалифицировал содеянное с ч. 2 ст. 162 на ч. 1 ст. 162 УК РФ.

По приговору Бутырского районного суда г. Москвы от 23 декабря 1998 года М.А.В., М.С.А., П.А.В. осуждены по ч. 3 с“. 162 УК РФ за совершение разбоя группой лиц по предварительному сговору, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище.

Судом было установлено, что М.А.В., М.С.А. и П.А.В. угрожали потерпевшим пневматическим пистолетом, а также другим предметом (со слов осужденных - строительным уголком, завернутым в газету), которые, как они полагали, будут восприниматься соответственно как огнестрельное оружие и нож. Этими предметами какие-либо телесные повреждения потерпевшим не причинялись. Данных о том, что осужденные намеревались нанести пистолетом или “уголком“ во время совершения разбойного нападения удары потерпевшим и причинить вред их здоровью, не имеется. Кроме того, предмет или “уголок, завернутый в бумагу“, демонстрацией которого подкреплялись угрозы в адрес потерпевших, установлен не был и свойства его, в том числе возможность использования в качестве оружия для нанесения телесных повреждений, выявлены не были.

Учитывая изложенное, президиум исключил квалифицирующий признак разбоя “с применением предметов, используемых в качестве оружия“ из осуждения М.А.В., М.С.А., П.А.В.

Часто неправильное применение уголовного закона при квалификации действий участников группового преступления обусловлено распространением того или иного квалифицирующего признака на лиц, не имеющих к этим признакам никакого отношения.

По делу в отношении Р.Ю., осужденного приговором Савеловского районного суда г. Москвы от 24 декабря 2003 года по п. “г“ ч. 2 ст. 161 УК РФ, суд ошибочно сделал вывод о применении подсудимым насилия, не опасного для жизни или здоровья, признав его виновным за действия, совершенные другим лицом, при отсутствии доказательств предварительного сговора с ним.

Сам осужденный Р.Ю. показал, что с малоизвестным ему человеком - владельцем собаки, встретился по пути из магазина, тот ему предложил похитить телефон у прохожих. Они заметили двух молодых людей и подошли к ним. Он (Р.Ю.) выхватил телефон у одного из молодых людей и убежал, однако впоследствии был задержан сотрудниками милиции. О том, что сообщник натравил на потерпевшего собаку и та покусала его, он узнал только в отделении милиции.

Судом исследованы показания потерпевшего С.С., согласно которым к нему подошли двое незнакомых мужчин, один из которых, впоследствии оказавшийся Р.Ю., обошел его сзади и внезапно вырвал из рук сотовый телефон, после чего убежал. Второй мужчина, гулявший с собакой, стал ее натравливать на него, и собака укусила его за ногу.

По обстоятельствам применения насилия Р.Ю. в приговоре не было представлено никаких доказательств.

Руководствуясь ч. 3 ст. 49 Конституции РФ и ч. 3 ст. 14 УПК РФ, президиум исключил из приговора указание об осуждении Р.Ю. по п. “г“ ч. 2 ст. 161 УК РФ, предусматривающему ответственность за грабеж “с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья“, и переквалифицировал его действия на ч. 1 ст. 161 УК РФ.

По приговору Никулинского районного суда г. Москвы от 10 февраля 2004 года П.Э., Ц.Д., Ч.Г. и Б.Т. признаны виновными в краже, совершенной группой лиц по предварительному сговору, с причинением значительного ущерба гражданину, с незаконным проникновением в жилище, в крупном размере, организованной группой.

В приговоре и кассационном определении в отношении П.Э., Ц.Д., Ч.Г. и Б.Т. имеется ссылка на подготовленность соучастников к совершению преступления, о чем, по мнению суда, свидетельствует изъятие приспособлений для взламывания замков входных дверей и использование автотранспорта, предварительное распределение преступных ролей, согласованность действий в момент совершения преступления.

Между тем, данные признаки могут свидетельствовать лишь о наличии между соучастниками предварительного сговора на совместное совершение преступления. Устойчивость данной группы материалами дела не подтверждена.

Исключив по указанным основаниям из приговора признак “организованная группа“, а также признак “с причинением значительного ущерба гражданину“ как излишне вмененный, президиум усмотрел в действиях осужденных неоконченный состав преступления и переквалифицировал их с п. “а“ ч. 4 ст. 158 УК РФ на ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 158 УК РФ (в редакции ФЗ РФ от 8 декабря 2003 г.).

По приговору Никулинского районного суда г. Москвы от 15 июня 2001 года А.Я. признан виновным по п. п. “а“, “б“ ч. 3 ст. 162 УК РФ за участие в одном эпизоде разбойного нападения, совершенном организованной группой.

Однако, квалифицируя действия А.Я. по указанному признаку, суд не привел никаких доказательств того, что А.Я. является участником организованной группы. Привлечение же А.Я. другими соучастниками для совершения одного преступления еще не дает оснований для вывода о совершении им разбойного нападения в составе организованной группы.

В связи с этим, в судебные решения в отношении А.Я. внесены необходимые изменения.

По делам о хищениях чужого имущества и других преступлениях с материальными составами суды продолжают допускать ошибки, связанные с квалификацией содеянного в зависимости от степени осуществления преступного намерения.

Так, приговором Черемушкинского районного суда города Москвы от 21 апреля 2003 года А.С. осужден (с учетом изменений, внесенных при приведении приговора в соответствие с Федеральным законом РФ от 8 декабря 2003 г.) за совершение кражи с незаконным проникновением в помещение. Согласно приговору, А.С., имея умысел на тайное хищение чужого имущества, частично демонтировал окно и, разбив второе стекло витрины, незаконно проник в помещение магазина ООО “Кодес Торг“, откуда тайно похитил спиртные напитки на общую сумму 8084 рублей 73 копейки.

По смыслу закона, хищение следует считать оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность пользоваться или распоряжаться им по своему усмотрению.

Как видно из материалов дела, А.С. был задержан в магазине с полиэтиленовым пакетом, в котором находились спиртные напитки. Из показаний А.С., допрошенного в качестве подозреваемого следует, что после того, как он вынес часть похищенных бутылок, он вновь вернулся в магазин, чтобы взять что-нибудь запить спиртное, но был задержан сотрудниками милиции.

Задержание А.С. на месте преступления свидетельствует о том, что преступный умысел им не был доведен до конца по независящим от него обстоятельствам, в связи с чем, его действия образуют покушение на кражу, а не оконченное преступление.

Определенные сложности вызывает на практике рассмотрение дел, связанных с подделкой официальных документов, что обусловлено, главным образом, неоднозначным толкованием понятия официальных документов.

Так, приговором Люблинского районного суда города Москвы от 4 ноября 2002 года А.С.Г. был осужден по ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 327 за соучастие в подделке личной медицинской книжки в целях ее использования.

При проверке дела в порядке надзора выяснилось, что суд ошибочно пришел к выводу о наличии в действиях А.С.Г., содействовавшего подделке медицинской книжки, признаков уголовно наказуемого деяния, поскольку в соответствии с диспозицией ч. 1 ст. 327 УК РФ уголовная ответственность наступает лишь за подделку удостоверения или иного официального документа, предоставляющего права или освобождающего от обязанностей. Личная же медицинская книжка удостоверением личности, а также документом, удостоверяющим какие-либо конкретные права или статус физического лица, не является. Ее нельзя также отнести к категории официальных документов, под которыми по смыслу закона понимаются документы, определяющие какие-либо полномочия учреждений, организаций, объединений и их представителей, а не частных лиц.

В связи с этим президиум признал, что соучастие А.С.Г. в подделке указанного документа состава преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 327 УК РФ, не образует и уголовной ответственности не влечет.

По другому делу приговором Нагатинского районного суда города Москвы от 28 января 1998 года М.С.Ю. и В.М. осуждены за подделку пропуска на имя другого лица, который выдан администрацией АО “Торговый дом ГУМ“ для входа в служебное помещение указанного общества.

Однако, вывод о том, что М.С.Ю. и В.М., заменив в пропуске фотографию его настоящей владелицы, совершили тем самым подделку официального документа, следует признать ошибочным, поскольку пропуск для входа в служебные помещения акционерного общества не является официальным документом, так как исходит от коммерческой организации и при этом не предоставляет его владельцу каких-либо существенных прав и не освобождает его от обязанностей в том смысле, как это предусматривает диспозиция ч. 1 ст. 327 УК РФ. В связи с этим, данный эпизод, как не образующий состава преступления, исключен из приговора.

Нередко необходимость пересмотра судебных решений обусловлена неправильным признанием лица судимым либо совершившим преступление при том или ином виде рецидива преступлений и т.п. ошибками, когда:

- судом не дана оценка тому обстоятельству, что лицо ранее осуждено за преступление, совершенное в несовершеннолетнем возрасте, что влияет на применение положений ст. ст. 18, 86, 95 УК РФ;

- судом не принято во внимание, что лицо, которому исправительные работы заменены на лишение свободы, в соответствии с п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12 ноября 2001 года “О практике назначения судами видов исправительных учреждений“ не может считаться ранее отбывавшим лишение свободы;

- при переквалификации действий осужденного на статью, предусматривающую ответственность за преступление, совершенное по неосторожности, изменению подлежит и вид исправительного учреждения, в котором ему следует отбывать лишение свободы;

- судом не учтены основания освобождения осужденного из исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы (например, в связи с отменой приговора или применением акта об амнистии), а также дата его фактического освобождения;

- судом неверно определена дата окончания испытательного срока при условном осуждении к лишению свободы, поскольку на основании ст. ст. 70, 73, 74 УК РФ и ст. 354 УПК РФ течение испытательного срока начинается с момента провозглашения приговора, а не с момента вступления его в законную силу.

При назначении наказания суд должен исходить не только из санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ, но руководствоваться также нормами Общей части, которые устанавливают в отдельных случаях иной верхний или нижний предел наказания того или иного вида.

Примером в этом отношении может служить дело Р.Г., действия которого были переквалифицированы кассационной инстанцией с ч. 4 ст. 158 УК РФ на ч. 3 ст. 30, п. “г“ ч. 2 ст. 158 УК РФ (в редакции ФЗ N 162 от 08.12.2003) с назначением наказания в виде лишения свободы сроком на 4 года.

При этом суд второй инстанции не учел, что в соответствии с ч. 3 ст. 66 УК РФ срок наказания за покушение на преступление не может превышать 3/4 максимального срока наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса за оконченное преступление, т.е. в данном случае предельный срок мог составлять не более 3 лет 9 месяцев лишения свободы.

Поскольку кассационная инстанция этот предел превысила, президиум снизил Р.Г. наказание до 3 лет 9 месяцев лишения свободы.

Как показывает практика, много ошибок допускают суды при назначении наказания несовершеннолетним осужденным, что обусловлено невыполнением требований ст. 88 УК РФ.

Так, приговором Басманного районного суда г. Москвы от 13 января 2004 года, К.Е.В. осуждена по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 158 УК РФ к 6 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком в 1 год. Между тем, материалами дела установлено, что на момент совершения покушения на кражу, относящегося к категории преступлений небольшой тяжести, К.Е. было 17 лет и ранее она к уголовной ответственности не привлекалась. В связи с этим и в соответствии ч. 6 ст. 88 УК РФ суд не вправе был назначать осужденной наказание в виде лишения свободы. Указанное нарушение повлекло пересмотр приговора президиумом городского суда.

2.3. Пересмотр судебных решений в связи

с несправедливостью приговора.

Согласно ч. 1 ст. 6 УК РФ наказание должно быть справедливым, т.е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Указанный принцип воспроизведен также в ст. 60 УК РФ об общих началах назначения наказания. Несоблюдение этих правил способно повлечь изменение судебных решений в порядке надзора.

Приговором Черемушкинского районного суда г. Москвы от 17 июня 2002 года З.А., 1979 года рождения, осужден по п. п. “а“, “г“ ч. 2 ст. 162 УК РФ к 7 годам лишения свободы с конфискацией имущества в исправительной колонии строгого режима. При приведении приговора в соответствие с Федеральным законом РФ от 8 декабря 2003 года действия З.А. квалифицированы по ч. 2 ст. 162 УК РФ в новой редакции Закона, по которой назначено 7 лет лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Пересмотрев дело, президиум указал, что суд первой инстанции, хотя и сослался формально на положительные характеристики З.А., признание им своей вины и раскаяние в содеянном как на смягчающие наказание обстоятельства, но фактически не учел их в полной мере. Из материалов дела видно, что З.А. впервые в молодом возрасте совершил преступление, ранее в неблаговидных поступках замечен не был, трудовой коллектив и жильцы дома, где он проживал, характеризовали его с положительной стороны и ходатайствовали не лишать его свободы, воспитывался З.А. в неблагоприятных условиях, без матери. Потерпевшие ходатайствовали о смягчении ему наказания. Отягчающих наказание обстоятельств по делу не выявлено.

При таких условиях президиум пришел к выводу, что назначенное З.А. наказание является несправедливым в силу его чрезмерной суровости и подлежит смягчению до 5 лет лишения свободы.

По делу в отношении К.О., который осужден Чертановским районным судом г. Москвы от 22 августа 2003 по ч. 3 ст. 30, п. “б“ ч. 2 ст. 161 УК РФ с применением ч. 3 ст. 68 УК РФ к 3 годам 6 месяцам лишения свободы и которому при пересмотре приговора в соответствии с п. 13 ст. 397 УПК РФ снижено наказание до 3 лет лишения свободы, также потребовалось вмешательство надзорной инстанции.

Президиум установил, что при назначении К.О. суд вопреки требованиям ст. 60 УК РФ не в полной мере учел конкретные обстоятельства дела и степень осуществления преступного намерения, окончившегося на стадии покушения, незначительный размер денежной суммы, которой виновный пытался завладеть, а также его семейное положение и возможное влияние наказания на условия жизни его семьи.

При таких обстоятельствах, полагая назначенное наказание чрезмерно суровым и несправедливым, президиум снизил его до 1 года 4 месяцев лишения свободы.

При назначении наказания суды иногда не учитывают, что предусмотренный ст. 63 УК РФ перечень отягчающих обстоятельств является ограниченным и расширительному толкованию не подлежит. В то же время суд не вправе игнорировать обстоятельства, безусловно относящиеся к числу смягчающих наказание.

Назначая наказание И.В., признанному виновным по ч. 1 ст. 131 УК РФ, Бутырский районный суд г. Москвы в приговоре от 3 марта 2003 года указал, что учитывает характер и степень общественной опасности содеянного, а также данные о личности подсудимого, который ранее не судим, совершил преступление с применением физического принуждения и мучениями для потерпевшей, признав данное обстоятельство, отягчающим наказание. Как видно из приговора, суд не мотивировал, в чем именно выразилось совершение преступления с мучениями для потерпевшей, а также не принял во внимание, что такого отягчающего наказание обстоятельства, как совершение преступления с применением физического принуждения, статьей 63 УК РФ не предусмотрено. В то же время суд почему-то не учел в качестве смягчающего обстоятельства наличие малолетнего ребенка у виновного, хотя данное обстоятельство прямо предусмотрено п. “г“ части 1 ст. 61 УК РФ.

Кроме того, вопреки требованиям закона суд в приговоре указал, что он не согласен с предъявленным И.В. органами предварительного следствия обвинением по ч. 1 ст. 131 УК РФ, так как из показаний потерпевшей и всех обстоятельств дела следует, что И.В. не мог не знать о ее несовершеннолетнем возрасте, что подтверждается и ее антропологическими данными, и высказываниями потерпевшей о том, что она учащаяся подготовительных курсов, и, наконец, тем, что она до этого не имела половых отношений. Также в приговоре отмечено, что следствие не учло настоящий возраст потерпевшей - 16 лет - на момент совершения преступления, что является основанием для предъявления И.В. более тяжкого преступления. В связи с этим суд пришел к выводу, что он не может в полной мере назначить наказание И.В. в рамках уголовно-процессуального закона за преступление, которое он совершил.

Подобные суждения, входящие в противоречие с основным выводом о виновности подсудимого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 131 УК РФ, в приговоре вообще недопустимы. При этом суд без достаточных оснований оставил без внимания смягчающее обстоятельство и вопреки закону признал другое обстоятельство отягчающим наказание. Указанные нарушения стали основанием для пересмотра приговора и смягчения наказания осужденному.

По ряду дел причиной пересмотра приговора явились аналогичные ссылки суда в описательно-мотивировочной части на то, что подсудимый своей вины не признал и в содеянном не раскаялся, мер к возмещению ущерба не принял и т.п., что является нарушением требований ст. 63 УК РФ.

Анализ судебных решений показывает, что судами не всегда выполняются положения ч. 2 ст. 63 УК РФ, в соответствии с которой, если отягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания.

Примером может служить приговор Бутырского районного суда г. Москвы от 18 октября 2002 года, которым К.Л. и Б.М. осуждены по п. п. “а“, “в“ ч. 2 ст. 162 УК РФ к 11 годам лишения свободы с конфискацией имущества с отбыванием в исправительной колонии строгого режима. В качестве обстоятельств, отягчающих наказание, суд признал совершение К.Л. и Б.М. преступления в группе лиц по предварительному сговору, связанного с мучениями для потерпевших, с применением физического и психического принуждения.

Между тем, К.Л. и Б.М. признаны виновными в разбое, то есть в нападении в целях хищения чужого имущества, с применением насилия, опасного для жизни или здоровья и с угрозой применения такого насилия, группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище.

Поскольку суд при назначении наказания в нарушение требований закона повторно учел обстоятельства, предусмотренные п. “а“ ч. 2 ст. 162 УК РФ в качестве признака преступления, как отягчающие наказание, указание на них исключено из приговора, а наказание обоим осужденным снижено до 10 лет лишения свободы.

2.4. Пересмотр судебных решений в связи

с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела.

Согласно закону, обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь в случае, если виновность лица в совершении преступления безусловно доказана.

Постановлением президиума городского суда отменены приговор Хорошевского районного суда г. Москвы от 16 июня 2004 года и кассационное определение в отношении К.И. с передачей дела на новое судебное разбирательство, поскольку вывод о виновности осужденного в совершенном преступлении был сделан на основании доказательств, содержащих противоречивые данные об обстоятельствах, имеющих существенное значение для дела, а судом эти противоречия не выяснены и не устранены.

К.И. был осужден по ч. 1 ст. 111 УК РФ за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, причем в основу вывода о причинении К.И. именно тяжкого вреда здоровью положено заключение судебно-медицинского эксперта, между мотивировочной и резолютивной частями которого имеются несоответствия, касающиеся степени тяжести причиненного потерпевшему ушиба головного мозга. При допросе эксперта в судебном заседании этот вопрос выяснен не был и суд не уточнил, какие именно факторы повлекли за собой осложнение легкого повреждения головного мозга до степени тяжкого вреда здоровью.

В связи с этим выводы суда признаны не соответствующими фактическим обстоятельствам дела, что повлекло отмену приговора в порядке надзора и направление дела на повторное рассмотрение в суд первой инстанции.

Нередко пересмотр приговора обусловлен нарушением требований УПК РФ, регламентирующих порядок исследования и оценки доказательств по уголовному делу.

По смыслу ст. ст. 17, 87 и 88 УПК РФ для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, суд должен проверить собранные и представленные сторонами доказательства и дать им оценку с точки зрения относимости, допустимости, достоверности и достаточности для разрешения дела. При этом проверка и оценка каждого отдельного доказательства осуществляется с учетом всей совокупности имеющихся в деле доказательств.

Указанные требования закона при рассмотрении дела в отношении К.Н., осужденного приговором Коптевского районного суда г. Москвы от 20 ноября 2003 года по п. п. “а“, “в“, “г“ ч. 2 ст. 162 УК РФ, соблюдены не в полной мере, что поставило под сомнение законность и обоснованность вынесенных судебных решений.

Оценивая протокол предъявления К.Н. для опознания, суд не учел отсутствие в нем данных о возрасте и внешнем виде статистов, а также значительные расхождения между возрастом, предполагаемой национальной принадлежностью и приметами лица, описанного в первоначальных показаниях потерпевшей, и приметами, по которым был ею опознан осужденный, оказавшийся на 12 - 13 лет старше и лицом совсем другой национальности. Суд эти расхождения не проанализировал и не указал в приговоре, почему он отвергает первоначальные показания потерпевшей и берет за основу ее последние показания, в том числе данные в судебном заседании по делу.

Сославшись на протокол осмотра места происшествия как на доказательство вины К.Н. в совершенном преступлении, суд не обратил внимания на то, что при осмотре были изъяты 4 следа пальцев рук, обнаруженные на коробке, в которой, по словам потерпевшей, хранилось похищенное имущество и которую брал в руки один из преступников. Давая оценку указанному протоколу, суд не сопоставил содержащиеся в нем данные ни с показаниями потерпевшей об обстоятельствах совершенного на нее нападения, ни с результатами дактилоскопического исследования оставленных на коробке пальцевых отпечатков, которые К.Н. не принадлежали.

Перечисленные нарушения послужили основанием для отмены приговора по причине несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела.

Отсутствие достаточных доказательств, подтверждающих обвинение, исключает возможность постановления обвинительного приговора. При этом все неустранимые сомнения в доказанности вины подсудимого должны толковаться в его пользу.

Согласно приговору Мещанского районного суда г. Москвы от 13 марта 2000 года Д.К. признан виновным в незаконном обороте наркотиков и контрабанде наркотических средств.

Обосновывая свой вывод о незаконной перевозке осужденным наркотических средств и их контрабанде, суд положил в основу приговора показания самого Д.К., данные им при задержании и на первоначальном этапе предварительного следствия, согласно которым наркотики он приобрел в городе Душанбе у незнакомого мужчины. Впоследствии при допросе в качестве обвиняемого и в ходе судебного разбирательства Д.К. показал, что наркотик приобрел 21 декабря 1999 года г. Москве на Казанском вокзале у малознакомого мужчины. Никаких других доказательств, кроме первоначальных показаний Д.К., подтверждающих факт приобретения им героина в городе Душанбе и перевозки его через таможенную границу РФ, в материалах уголовного дела не имеется.

Кроме того, установлено, что в день задержания Д.К. давал показания, находясь в состоянии наркотического одурманивания, что подтверждается актом его медицинского освидетельствования. Данные показания Д.К. были получены с нарушением требований закона, без участия переводчика и адвоката.

Таким образом, вывод суда о том, что Д.К. причастен к перевозке наркотических средств в особо крупном размере, был основан не на достоверных и допустимых доказательствах, а на предположениях.

Согласно ч. 3 ст. 49 Конституции Российской Федерации и ст. 14 УПК РФ все неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого и обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, в связи с чем судебные решения в части осуждения Д.К. за незаконную перевозку наркотических средств в особо крупном размере и их контрабанду отменены, уголовное дело в этой части прекращено по п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ и осужденный освобожден из-под стражи в связи с отбытием наказания.

Постановлением президиума городского суда признан не соответствующим фактическим обстоятельствам дела приговор Чертановского районного суда г. Москвы от 27 сентября 1999 года в части осуждения Ю.Д. за незаконное приобретение и хранение боеприпасов.

В подтверждение вывода о виновности Ю.Д. в указанном преступлении суд сослался на протокол обыска по месту временного проживания Ю.Д., заключение баллистической экспертизы, а также на показания свидетелей об обстоятельствах, при которых в жилище осужденного были обнаружены 5 патронов к нарезному оружию.

Однако, Ю.Д. вину свою в этой части не признал и утверждал, что изъятые боеприпасы ему не принадлежат. Из протокола обыска видно, что патроны хранились в сумочке из-под косметики, находившейся на второй полке стояка в туалетной комнате. Приведенные в приговоре показания свидетелей, как и протокол обыска, подтверждают лишь факт обнаружения патронов в квартире, где в то время проживали Ю.Д. и его сожительница. При этом из показаний последней в судебном заседании усматривается, что в квартире, где производился обыск, Ю.Д. проживал всего около 2-х месяцев.

Таким образом, выводы суда о виновности Ю.Д. в незаконном обороте боеприпасов материалами дела не подтверждаются, поскольку доказательств, свидетельствующих о незаконном приобретении и хранении им по месту жительства 5 боевых патронов к нарезному оружию или исключающих возможность совершения этих действий другими лицами, в ходе предварительного и судебного следствия не добыто.

В связи с этим приговор в части осуждения Ю.Д. по ч. 1 ст. 222 УК РФ отменен и дело прекращено за непричастностью осужденного к совершению преступления.

Также исключительно на предположениях основывались выводы суда о виновности осужденного А.Ф. в похищении человека.

Приговором Кунцевского районного суда г. Москвы от 5 ноября 2003 года А.Ф. был осужден по п. п. “а“, “з“ ч. 2 ст. 126 и п. “б“ ч. 3 ст. 163 УК РФ.

В то же время, как видно из описательно-мотивировочной части приговора, суд не установил роль и конкретные действия А.Ф., направленные похищение человека, ограничившись лишь указанием на то, что между А.Ф., Б-выми и не установленными следствием лицами состоялся предварительный сговор на похищение человека с распределением ролей в предстоящем преступлении.

Для подтверждения вины А.Ф. в инкриминируемых преступлениях суд сослался на показания потерпевшего Г.Г. о том, что во время обсуждения вопроса о выкупе его брата Г.А. в кафе сидели за столом Б.Ф., Б.С.А. и А.Ф. При этом “в процессе разговора А.Ф. сказал, что для примирения с Б-выми он обращался не к тем аксакалам, должен был обратиться к нему (А.Ф.), потребовал 25 тысяч долларов США, иначе брат погибнет, он считает, что именно А.Ф. организовал похищение брата с целью выкупа“.

Однако, приведенные показания Г.Г. подтверждают лишь участие А.Ф. в вымогательстве чужого имущества, но не доказывают организацию А.Ф. похищения человека с целью выкупа.

Суд сослался также на свидетельские показания работников милиции П.А., Д.Д. и П.А.Л., наблюдавших за встречей Г.Г. с Б-выми и А.Ф., но и эти свидетели ничего конкретного о причастности А.Ф. к похищению Г.А. не сообщили.

Таким образом, приведенные в приговоре доказательства подтверждают виновность А.Ф. в вымогательстве чужого имущества, но ни в коей мере не уличают его в причастности к похищению Г.А. В связи с этим из судебных решений в отношении А.Ф. исключено его осуждение по п. п. “а“, “з“ ч. 2 ст. 126 и дело в этой части прекращено за непричастностью к совершению преступления.

3. Рассмотрение уголовных дел, надзорное производство

по которым возбуждалось заместителями Председателя

и судьями Верховного Суда РФ.

В 2004 году на рассмотрение президиума Московского городского суда поступило из Верховного Суда РФ с постановлениями о возбуждении надзорного производства 82 уголовных дела, что составляет 17% от общего количества рассмотренных президиумом дел.

При этом в постановлениях о возбуждении надзорного производства в качестве оснований для пересмотра судебных решений, перечисленных в ст. 380 УПК РФ, указывалось:

- на то, что выводы суда не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании - в 29% случаев;

- на то, что суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда - в 16,3% случаев;

- на то, что при наличии противоречивых доказательств, имеющих существенное значение для выводов суда, в приговоре не указано, по каким основаниям суд принял одни из этих доказательств и отверг другие - в 5,7% случаев;

- на наличие противоречий в выводах суда, которые повлияли или могли повлиять на решение вопроса о виновности или невиновности осужденного, на правильность применения уголовного закона или определение меры наказания - в 2,8% случаев.

Итого - 53,8%

Кроме того, в постановлениях ставились вопросы о пересмотре приговоров, определений и постановлений судов:

- из-за нарушений уголовно-процессуального закона (ст. 381 УПК РФ) - в 20,1% случаев;

- из-за неправильного применения уголовного закона (ст. 382 УПК РФ) - в 9,7% случаев;

- из-за несправедливости назначенного наказания (ст. 383 УПК РФ) - в 16,4% случаев.

В целом предложения о пересмотре судебных решений, изложенные в постановлениях судей Верховного Суда РФ, были удовлетворены президиумом полностью по 49% дел, отклонены полностью - по 42% дел и удовлетворены частично по 9% дел.

Из 82 дел, поступивших из Верховного Суда РФ, судебные решения были отменены по 11 делам.

Из них: - направлены на новое судебное разбирательство 7 дел;

- переданы на новое кассационное рассмотрение 3 дела;

- прекращено 1 дело.

По 50 делам президиум судебные решения изменил, согласившись с позицией Верховного Суда РФ по 37 делам и сославшись на иные, не указанные в постановлениях о возбуждении надзорного производства, основания, по остальным 13 делам.

По 21 делу судебные решения оставлены без изменения, а надзорные жалобы и представления - без удовлетворения.

Направляя на рассмотрение президиума Московского городского суда уголовные дела с жалобами и представлениями на вступившие в законную силу судебные решения, Верховный Суд РФ нередко указывает не только на нарушения, допущенные судами первой инстанции при постановлении приговора, но и на невыполнение кассационной инстанцией требований ст. 388 УПК РФ о содержании кассационного определения.

В связи с тем, что судебная коллегия не указала в определении, по каким основаниям доводы, изложенные в кассационных жалобах, признаны ею неправильными или несущественными, было отменено кассационное определение от 22 июля 2003 года по делу Ч.Г.А., осужденного Черемушкинским районным судом г. Москвы от 8 апреля 2003 года, с направлением дела на новое кассационное рассмотрение.

Проанализировав содержание кассационных жалоб адвокатов в защиту Н.К. и П.Т., осужденных приговором Симоновского районного суда города Москвы от 13 октября 2003 года по ч. 1 ст. 127, п. п. “б“, “в“ ч. 2 ст. 131, п. “в“ ч. 2 ст. 132 УК РФ, и определения судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 25 ноября 2003 года, которым приговор оставлен без изменения, заместитель Председателя Верховного Суда РФ возбудил по инициативе защиты надзорное производство по делу и направил его для рассмотрения в президиум Московского городского суда, указав, что в кассационном определении отсутствуют как надлежащее“изложение доводов кассационных жалоб, так и ответы на них и лишь утверждается в общей форме об опровержении этих доводов исследованными в судебном заседании доказательствами, чем нарушены требования уголовно-процессуального закона о содержании итогового документа кассационной инстанции.

Президиум Московского городского суда согласился с этим выводом и признал, что суждения кассационной инстанции по существу не позволяют оценить полноту проверки ею законности, обоснованности и справедливости приговора по кассационной жалобе, то есть надлежащее выполнение требований ст. 373 УПК РФ.

4. Рассмотрение уголовных дел, надзорное производство

по которым возбуждено председателем Московского городского суда.

На основании ч. 4 ст. 406 УПК РФ на рассмотрение президиума Московского городского суда председателем городского суда вынесено в 2004 году 86 уголовных дел на 106 лиц, что составляет 21% от общего количества возбужденных в Московском городском суде надзорных производств.

В подавляющем большинстве случаев надзорные производства возбуждались председателем суда в целях изменения вступивших в законную силу судебных решений (75 дел из 86 или 87,2%) и только по 11 делам ставился вопрос об отмене судебных решений, с чем президиум полностью согласился.

Из 11 дел после отмены судебных решений 3 дела дальнейшим производством прекращены (2 - за отсутствием состава преступления и 1 - за отсутствием события преступления), 6 дел направлено на новое судебное рассмотрение и 1 дело - на новое кассационное рассмотрение. По 11-му делу президиум отменил только 1 частное постановление.

В качестве оснований для пересмотра судебных решений в постановлениях председателя городского суда указывалось на:

- несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре фактическим обстоятельствам дела (ст. 380 УПК РФ) -

- в 45% случаев;

- неправильное применение уголовного закона (ст. 382 УПК РФ) -

- в 35% случаев;

- нарушения уголовно-процессуального закона (ст. 381 УПК РФ) -

- в 7% случаев;

- несправедливость назначенного наказания (ст. 383 УПК РФ) -

- в 13% случаев.

В целом, как показывают результаты работы надзорной инстанции за первое полугодие 2004 года, доводы, указанные в постановлении председателя суда о возбуждении надзорного производства, были удовлетворены президиумом по всем уголовным делам, за исключением одного, по которому смягчено наказание, но основания возбуждения отклонены по существу.

Обобщение судебной практики надзорной инстанции свидетельствует о том, что наиболее часто председателем суда выносятся на рассмотрение президиума дела, где суды допускают ошибки, связанные с неполнотой судебного следствия, неправильной оценкой исследованных доказательств, отсутствием надлежащей мотивировки принятых решений и т.п. нарушениями.

Так, дело в отношении Б.В., осужденного по приговору Тимирязевского районного суда г. Москвы от 26 декабря 2003 года по ч. 2 ст. 264 УК РФ, передано председателем суда на рассмотрение президиума в связи с тем, что судебное следствие было проведено односторонне и неполно, причем суд при постановлении приговора не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на его выводы.

В частности, по делу был установлен факт нарушения потерпевшей при пересечении ею проезжей части дороги требований п. 4.3 Правил дорожного движения, согласно которым предписано переходить проезжую часть по пешеходным переходам - подземным и наземным.

Вывод суда о том, что данное нарушение ПДД не явилось причиной происшедшего дорожно-транспортного происшествия, является предположительным, поскольку в судебном заседании судом не был исследован вопрос о месте наезда на пешехода и об оправданности совершения водителем Б.В. маневра влево с целью объезда пешехода.

Как следует из материалов дела, место наезда на потерпевшую М.М. в протоколе осмотра места дорожно-транспортного происшествия и схеме к нему указано со слов водителя Б.В., а автотехническая экспертиза не смогла дать ответа на вопрос о местоположении точки наезда относительно границ проезжей части. В судебном заседании данный вопрос не выяснялся ни у подсудимого Б.В., ни у очевидца происшествия свидетеля Б.В.Н.

Ссылка в приговоре суда на показания Б.В. на предварительном следствии, где он давал показания о месте наезда на потерпевшую, не основана на законе, так как эти показания в судебном заседании не оглашены и не исследованы.

Кроме того, при назначении автотехнической экспертизы перед экспертом не поставлен вопрос о наличии технической возможности предотвращения водителем Б.В. наезда на пешехода, нарушившего правила пересечения проезжей части.

Указанные недочеты послужили основанием для отмены судебных решений и направления дела на новое судебное рассмотрение.

Нередко необходимость возбуждения надзорного производства при проверке жалоб и представлений председателем городского суда возникает в связи с обнаружением грубых процессуальных нарушений, допущенных органами предварительного следствия и оставленных без внимания при рассмотрении дела в суде.

Примером в этом отношении может служить дело В.И., осужденного Нагатинским районным судом г. Москвы 29 марта 2001 года по ч. 1 ст. 222, ч. 4 ст. 228 УК РФ.

В основу вывода о виновности В.И. в незаконном приобретении и хранении боеприпасов, судом положены протокол обыска и изъятия в его гараже гранаты и запала, а также заключение экспертизы о том, что указанные граната и запал являются боеприпасами. Однако, как усматривается из материалов дела, задержание В.И. имело место 30 октября 2000 года, обыск в его гараже, в ходе которого были обнаружены граната и запал, был произведен 3 ноября 2000 года, а на исследование в ЭКУ ГУВД г. Москвы указанные предметы были представлены 28 октября 2000 года, то есть до задержания В.И. и проведения обыска в его гараже.

Кроме того, из заключения взрывотехнической экспертизы, проведенной на основании постановления следователя, следует, что на экспертизу изъятые граната и запал поступили, как указано в одном случае, упакованные в красный полиэтиленовый пакет, а в другом случае - в зеленый полиэтиленовый пакет.

Таким образом, вывод суда о виновности В.И. сделан без учета требований ч. 1 ст. 75 УПК РФ и основан на доказательствах, допустимость которых судом в достаточной мере не проверена и не получила соответствующей оценки в приговоре.

С учетом изложенного президиум полностью согласился с приведенными в постановлении о возбуждении надзорного производства доводами о необходимости отмены приговора в части осуждения В.И. по ч. 1 ст. 222 с прекращением дела.

Результаты проведенного обобщения о работе надзорной инстанции в 2004 году свидетельствуют о том, что судьи при рассмотрении дел продолжают допускать ряд типичных ошибок, на которые уже неоднократно обращалось внимание в предыдущих обобщениях.

Отсюда можно заключить, что многие судьи пока не уделяют должного внимания изучению судебной практики президиума городского суда и Верховного Суда РФ, поверхностно знакомятся с высылаемыми в каждый районный суд периодическими обзорами, в недостаточной степени следят за изменениями в текущем законодательстве, что отрицательно сказывается на качестве работы по уголовным делам.

Судебная коллегия по уголовным делам

Московского городского суда